Но вдруг, он выдернул свои руки из моих, и произнёс:

— Чччч... ччт-то в-вы дд…делл-лаете? Ммм… моё иммм… имя Иии… Иван.

В моей голове сначала возник медицинский термин «логоневризм». Проще говоря, это невротическое заикание – расстройство нервной системы, что отражается на ритме речи человека.

Основная причина этого недуга – психотравмирующая ситуация. Но помимо заикания, Макс также потерял память и сильно повредил позвоночник.

Проблем много и их надо решать не здесь.

— Тебя зовут Макс. Ты – мой муж, — прошептала я, глядя в такие родные глаза. — Ты год назад ушёл в горы со своей группой и не вернулся. Всех вас посчитали погибшими. И скорее всего, кто-то из группы действительно погиб, но вот ты, Максим, жив.

Я снова потянулась к его рукам, но он сжал их в кулаки.

— У меня есть доказательства, — не отступала я. — Фотографии…

Я спохватилась и повернулась к супружеской паре. Они застыли в дверях, и смотрели на меня со священным ужасом на лице.

— Моя сумка осталась на пассажирском сиденье. Пожалуйста, прошу вас, принесите её, — попросила я.

— Илья… — испуганно прошептала Анна Сергеевна, прижав пухлые руки к необъятной груди. — Ты кого привёл в наш дом?

— Вероника Игоревна, — недобрым тоном заговорил Илья Алексеевич, но я остановила его.

— Прошу вас по хорошему, принесите мне мою сумку. Я докажу всем вам, что этот человек – не Иван. Не ваш сын. Это Максим Юрьевич Устинов. Мой муж, который пропал в горах год назад. — И добавила уже мягче. — Пожалуйста…

— Или что? — спросила Анна Сергеевна.

Я вскинула подбородок и поднялась с колен. Расправила плечи и ответила на её вопрос:

— Или я заявлю в соответствующие органы. Я скажу им, что вы удерживаете человека, моего мужа, выдавая его за другого. Скажу, что вы не сообщили о нём, когда шли активные поиски. И я не поверю в ваши байки, что вы не знали об этом. Вы всё знали. Я вижу это в выражениях ваших лиц. В ваших глазах.

Покачала головой и указала на Макса.

— Вы даже должную медицинскую помощь ему не предоставили! А ведь у него травма позвоночника и серьёзная амнезия! Ему немедленно нужно профессиональное лечение! Я не верю, что вы показывали Макса докторам! Атрофированные и неспособные мышцы нужно нагружать, иначе с каждым днём возможность поправиться у него уменьшается! Медлить с лечением нельзя! Вы поступили и поступаете, как преступники.

Во мне поднялась буря негодования, подняло голову горе, которое я носила в себе весь ужасный год. Начала я говорить спокойно и тихо, но в итоге распалилась и высказала всё, что я сейчас ощутила к этим людям!

— Мы показывали нашего мальчика докторам, — невозмутимо сказала Анна Сергеевна. — Его лечили. И не нужно обвинять нас в преступлении. Иван – наш сын.

— Аня, принеси сумку, — попросил вдруг её Илья Алексеевич. И таким тоном, что женщина не стала что-то говорить против.

Она ушла.            

Я повернулась к мужу и снова села перед ним на корточки.

— Я заберу тебя домой. Покажу самым лучшим докторам. Тебя вылечат, поставят на ноги и память… Она вернётся… Есть методики и…

— Я хххх…хочч-чу, чччтт-тобы тт-ты ушшш-ла… — заикаясь, недобрым тоном сказал Макс. — Тт-ты мммн-не не ннн-нравишься.

Я вдруг  почувствовала себя обманутой. 

— Не говори так, пожалуйста. Сейчас я тебе покажу и докажу, что я твоя жена. Ника. Ты меня называл Никой и говорил, что я во всём  тебе удачу и победу. Ты говорил, что я твоя личная любимая победа…

По моим щекам снова потекли слёзы.

Было больно смотреть на каменное лицо любимого мужчины и не видеть в его глазах тех тёплых чувств, что он ко мне питал.

Это был он, сомнений не было.