– Андрей. Очень хочу помочь Родине победить, – представился я в ответ.

– Это правильно! – с улыбкой хлопнул он меня по плечу. – Идем!

Энергично повернувшись, он вывел нас в коридор.

– У вас тут военное положение? – спросил я.

– И я в нем председатель Комитета, – подтвердил Жириновский. – Считай – диктатор! – весело мне подмигнул.

– Демократия хороша для мирных времен, – добавил Рохлин. – Когда народу объяснять нужно, почему они в нищете живут, а верхушка – как сыр в масле катается. Большую войну демократия выиграть не может – слишком много совещаний проводить приходится на каждый «пук».

– А товарищ министр знает про наш большой секрет? – спросил я.

– Смотри какой! – изобразил восхищение Жириновский. – Я ко Льву Яковлевичу самому первому пошел.

– Эту карту разыгрывать пока нельзя, – покачал головой министр. – Пока – это просто очередная война. Да, таких давным-давно не было, но никто не удивился – агрессивный империализм япошек ненасытен. Америка за нас, индусы готовятся второй фронт открывать – у них население большое, а земли – мало. Европа колеблется – мы их за яйца держим, полезут – кран на трубе перекроем. Пути назад не останется – либо до победного воевать, либо экономический кризис такой, какого с первого пришествия жуков не было. И общество там специфическое: пока жизнь жирная, народ строем ходит, Папе кланяется. Кризис это дело поправит – как думаешь, о чем думает легитимный открывашка, глядя как оборотня на костре сжигают?

– «Кто следующий»? – предположил я.

– Умного сыночка бог послал, – одобрил Вольфович.

– Правильно, – одобрил Рохлин. – Вплоть до восстания правильно.

– Генерал Лебедь обещал поделиться гонораром за несовершенное предательство, – напомнил я.

– А уже поделился, – ответил Жириновский, достал из внутреннего кармана бумажник, оттуда – банковскую карту. – Владей. Сорок семь миллионов рублей – треть, если по действующему курсу.

– Спасибо, – поблагодарил я, убрав карточку в карман.

Пригодится.

– Жадный? – кивнул на меня Рохлин.

– Жить спокойно хочет, – ответил Владимир Вольфович. – И осознает собственную важность.

– Хочу, чтобы человечество во всех реальностях соединилось в одно большое и перестало страдать фигней, – уточнил я. – Здесь, на Земле–1, хоть понятно всё, а у нас такое чувство, что Запад обезумел, Холодную войну воскрешает.

– Что такое «холодная война»? – спросил Рохлин.

Я коротко объяснил и добавил вопрос:

– А вам, как министру обороны, не жалко мир объединять? Такая большая армия будет не нужна.

– Думает, что я тут ради своего кармана жопу рву, – хмыкнув, пожаловался на меня Жириновскому Рохлин.

– Переживает просто, – пожал плечами Владимир Вольфович и успокоил меня. – Не боись, в космосе-то поди врагов не меньше, чем здесь будет, армия всяко пригодится. Сейчас этот мир завоюем, королеве поможем, с твоими договоримся и начнем модернизацию и перевооружение. Это – дело долгое, ВПК простаивать не даст. А там и жратву жучиную завезем, будем строить до зубов вооруженное общество всеобщего процветания. Ты молодой, у тебя максимализм юношеский в голове играет, но быть богатым и сытым может себе позволить только тот, кто способен это защитить.

– Предлагаю название: Великий Империум Человечества, – не утерпел я.

– Как-то не по-нашему, – поморщился Жириновский. – Короноваться в Императоры я не прочь, но иностранцы будут роптать. Вот оно что! – погрозил мне пальцем. – В цесаревичи пробраться собрался!

А ведь это неплохая идея! В самом деле – чего я зациклился на обычной, так сказать, жизни? С такими связями и такими темпами я вполне могу забраться и повыше!