– А мы, по-твоему, время зря тратим? – придавил меня взглядом Жириновский.

– Да! – с вызовом посмотрел я на него.

– Молодой, не понимает, – вздохнул Рохлин.

Задолбали своей снисходительностью.

– Операция начнется через пятнадцать минут, – продолжил министр. – Это склады американские обчищать легко и быстро, а здесь – тяжелая работа миллионов людей по всей стране. Поторопился – допустил ошибку – угробил людей. Понял?

– Понял, – признал я его правоту.

Кивнув, Рохлин добавил:

– Твоя задача – перемещение группировок в тылы противника. Вышли, выполнили задачи, ушли. Ты у нас, говорят, обстрелянный и к панике не склонный.

– Работу надо делать хорошо, – пожал я плечами.

– Ласточкин! – повернулся к столу министр.

Закончив говорить, седой худющий генерал снял наушники, закрыл ноут и поднялся со стула.

– Генерал Ласточкин будет командовать операцией. Он – приказывает, ты – выполняешь. Понял? – спросил меня Рохлин.

– Так точно!

То же мне бином Ньютона – я только этим с самого переезда в деревню и занимаюсь!

Генерал Ласточкин, как ему и положено по должности, делал вид, что все идет по плану, но симбионт исправно передавал мне в мозг истинное состояние большого начальника: спина под формой потела, мышцы незаметно для человеческого глаза подрагивали от нервов, сердце сбивалось с ритма. Могу понять – дело ему поручили незнакомое, а успешность выполнения задачи завязана на «сына Жириновского», которого сопровождает замаскированная под человеческую девочку ксеножизнь. Будешь тут нервничать! Я, как ни странно, был спокоен: ценного меня в центр огненного шторма стопроцентно не отправят, а что-то попроще я легко переживу. За успех операции тоже не переживаю: со своей стороны сделаю всё, и, если это не поможет, значит профессиональные военные спланировали ее неправильно.

Покинув штаб, мы отправились обратно в подвал, на лестнице встретив одетого в броник, пустую сейчас разгрузку, камуфлированные штаны и берцы пацана примерно моего возраста. Загорелое, обветренное лицо под коротким ёжиком темных волос вгоняло меня в задумчивость бесстрастным выражением лица и каким-то пустым взглядом бледно-голубых глаз. Увидев нас, ровесник вытянулся в струнку и отдал честь:

– Товарищ генерал, курсант Филимонов по приказу капитана Андреева по вашему распоряжению прибыл!

– Вольно, – скомандовал генерал. – Идем.

Мы пошли дальше, и Ласточкин поставил задачу:

– Знакомьтесь: это – Андрей, – указал на меня. – Это…

– Илья, – среагировал на заминку пацан.

– Илья, – подтвердил генерал. – Отличник боевой и политической подготовки Суворовского училища. Направление – охрана высших должностных лиц. Андрея беречь любой ценой. Он – гражданский, боевой подготовки не имеет.

– Так точно, товарищ генерал, – козырнул Илья. – Разрешите проинструктировать объект?

– Разрешаю.

– Значит так, Андрей, – начал пацан. – Если я скомандую «лежать», ты сразу же ложишься, без вопросов и споров. Понял?

– Понял, – подтвердил я.

– Времени на команду может не остаться, – продолжил он. – Поэтому, если я тебя уроню, потащу или даже ударю, даже если будет очень больно, не сопротивляйся – так нужно.

– Понял, – снова кивнул я и проинструктировал Гришу. – Если Илья начнет меня бить – не мешай ему, так надо.

– Фатальные повреждения недопустимы, – уточнил жук-дипломат.

– Товарищ генерал, разрешите задать вопрос? – мелькнуло в глазах пацана любопытство.

– Не разрешаю, – отмахнулся Ласточкин и выразительно посмотрел на меня.

Секретность!

– Я – могила, – закрыл я рот на воображаемую молнию.

– Цыц! – округлив глаза, шикнул на меня генерал.

– Сдурел что ли? – подключился Тимофей.