И на сердце становится легко-легко, как будто оставила прошлое позади и начала жить сначала. И так хорошо-хорошо, и радостно, и здорово, что хочется выйти на балкон и заорать: «С Новым Годом!»

Может, шампанское в этом году досталось мне какое-то перебродившее? Раздвинув плотные шторы, я выхожу на балкон с бокалом шампанского. Я обернулась и посмотрела в свое окно, как с улицы: приглушенный свет, на столе горят свечи, в углу комнаты переливается огоньками елочка, шары блестят цветными боками, а дождики сверкают и покачиваются от свежего ночного ветерка, который дует с балкона.

На улице темно – фонари уже не горят, спят окошки домов, редко где встретишь свет. Тишина бархатная и нежная, только вдали гудит, как шмель, электричка. Воздух такой теплый, но налетает прохладный ветерок и пахнет зеленью, листвой, цветами.

Я отпила шампанское. Вот уже несколько лет встречаю Новый Год летом, посреди июля. Ну и что, что не зимой? Вот в Австралии на Новый Год вообще снега не бывает. Я конечно, не австралийка, но мне кажется, что сегодня у меня получился самый лучший, самый настоящий и волшебный Новый Год, лучше, чем тот, с президентом.

И, улыбаясь летней ночи, я шепчу:

– С Новым Годом! С новым счастьем!

2010

Летнее приключение

Стояло раннее лето. Солнце мстило за холодную зиму и весну и поэтому жарило вовсю. Люди на пляже лежали, как овощи. Заходить в воду было страшно – вода зеленая-зеленая, как болото. Среди камышей гулял ветер и носил слухи, что на той стороне водохранилища в воде видели пятно зеленой краски. Жуть.

А там, вдали, где вода вроде почище, мальчишки прыгали с моста в воду. Там невысоко, не больше пяти метров, а все равно страшно.

Так вот я о чем. Они-то прыгают, а мне страшно. Я по пляжу хожу, флору-фауну разглядываю. И тут из-за камышей выглядывает лягушка. И молчит. Я ей говорю:

– Привет, лягушка.

А она говорит:

– Я не лягушка, а лягушк.

– Это как?

– Я – он.

Я молчу. Смотрю на лягушка. Он на меня.

– Чего надо? – говорит.

– Известно чего. Женского счастья.

Молчит лягушк. Думает. Говорит вдруг:

– Не люблю я гусей.

– Почему?

– Щипаются больно.

– А я не щипаюсь. Я счастья хочу.

Лягушк закрывает глаза.

– Да будет тебе счастье, – шепчет что-то магическое. – Все. Иди. И никому не рассказывай, а то просьбами достанут. Иди-иди.

И прыгнул в свое болото.

Он сказал «иди» – я и пошла. Пришла к своим мальчишкам. Они с моста напрыгались, сидят довольные.

Один подходит ко мне и говорит:

– Где ты была? Я волновался.

Целует в лоб.

– Ого, какая ты горячая!

– Я с лягушкой разговаривала.

– Точно перегрелась. Голова болит?

Он обнимает меня и прижимает мою горячую голову к своей прохладной от воды груди.

А я лежу на пляже овощем и думаю:

«Прав был лягушк. Вот оно, мое женское счастье».

2010

Война

Горло сжато страхом, гулко бьется сердце. А там, над окопом, грохот выстрелов, крики, дрожит земля. Трясутся руки, автомат падает на землю с глухим стуком.

Закрываю лицо руками.

– Нет, я не могу убивать их.

Капитан смотрит на меня зло, толкает меня в плечо, поднимает автомат (в его руках он легкий, как пушинка). Он целится в бегущего человека во вражеской форме и кладет мой палец на курок.

– Видишь цель? Стреляй!

– Не могу… У него тоже есть… мама…

Капитан жмет на курок – человек падает. Я надеюсь, что он не умер.

Я снова сажусь на землю.

Мама…

Он хватает меня за грудки и рывком ставит на землю. У него багровое грязное лицо в морщинах и шрамах. Он страшно зол.

– Это цели! – рычит мне он прямо в лицо. – У них нет матерей! Цель! Цель! Запомни: цель! Стреляй или сдохнешь!

От него разит потом, он раздражен от усталости.