Мужчина отошёл в сторону, засунул руку в свою густую шевелюру и с каким-то остервенением взлохматил и без того торчащие в разные стороны волосы, пытаясь отогнать от себя назойливое чувство вины, которое он сейчас испытывал по отношению к жене. Затем, чему-то обрадовавшись, он быстро пересёк комнату и снял со стены широкий, доставшийся ему в наследство от отца меч. Вот оно – настоящее дело. Он взял кусок мягкой шерстяной тряпки и, усевшись поближе к свету, начал старательно полировать и без того зеркальное, отливающее синевой лезвие.

Вскоре гроза, и в правду, начала стихать, быстро уходя куда-то, где, возможно, её ждут. Флора закончила молитву и, поднявшись с колен, сразу же засуетилась возле большой каменной печи, приготавливая запоздалый ужин. Но, видимо, страхи ещё не ушли до конца, обостряя её чувства. Не смотря на наступившую тишину, внезапно, её что-то насторожило. Она боязливо покосилась в сторону двери и быстро подошла к мужу, обнимая его за шею и отрывая от такого увлекательного занятия.

– Дэн, мне кажется, там, за дверью, кто-то есть. Я боюсь.

– Ну, что ты. Это тебя гроза напугала, – ответил Дэн, поднимаясь и освобождаясь от её рук. – Я сейчас посмотрю. Вот увидишь, там никого нет.

Он положил меч на стол, ободряюще подмигнул жене и, открыв дверь, шагнул за порог.

– А ты была права, Флора, – раздался из-за двери его удивлённый голос. – Здесь, действительно, кто-то есть. И посмотри кто. Откуда он только такой взялся?

Дэн вошёл в комнату, держа на руках маленького, примерно, лет четырёх, мальчика. Светлые намокшие кудряшки и кристально чистые голубые глаза – это было всё, что увидела Флора в тот момент.

– Господи! – воскликнула она, всплеснув руками и подаваясь вперёд. – Да он же совсем промок! Давай его скорее сюда!

Флора подбежала к мужу, взяла у него мальчика и поднесла к печке.

– Грейся, малыш, – ласково улыбаясь, сказала она, усаживая мальчика на небольшую скамейку перед открытой задвижкой, за которой плясали жаркие языки доброго домашнего пламени. – А одежду твою давай снимем, пусть она немного просохнет.

Мальчик послушно не сопротивлялся.

– Ну, вот и хорошо.

Флора развесила мокрое бельё и укутала мальчика в тёплое шерстяное одеяло.

– Ты кто такой? Откуда? – спросила она, опускаясь перед малышом на колени и поправляя на нём одеяло. – А это что? – только сейчас она увидела круглый, как монета, медальон, на тяжелой искусно изготовленной цепочке, украшавший шею мальчика.

Мальчик вздрогнул, но ничего не ответил.

– Дэн, посмотри, – позвала Флора.

Дэн подошёл ближе и, наклонившись, взял в руку медальон.

Это был довольно массивный медальон, сработанный из белого золота, с выдавленными на его поверхности лицами. С одной стороны, на Дэна смотрело лицо коротко подстриженного мужчины, с высоким лбом, сурово сдвинутыми бровями, прямым носом, плотно сжатыми губами и сильным волевым подбородком. А с другой, лицо немыслимо, невообразимо красивой женщины, с огромными глазами и пышными, немного волнистыми, светло-русыми волосами, которые, воздушно, подобно облакам, окутывали её плечи и терялись где-то, за границами медальона. Поверхность медальона была покрыта какой-то, передающей все цвета радуги эмалью, что делало изображённых на нём людей настолько реальными, что, казалось, они в любую секунду могут заговорить. Головы их украшали короны.

– Это твои родители? – негромко спросил Дэн, отрывая глаза от медальона и вглядываясь в по-детски доброе, но, в тоже время, гордое, с налётом властности, лицо неожиданного ночного гостя.

Мальчик поднял глаза, правой рукой взялся за цепочку и начал что-то быстро говорить, но они не смогли понять ни единого слова.