– Не с приездом, а с провалом, – напомнил директор. – Сделали бы сотрудники все правильно – и все бы остались живы.

– А с чем, по-вашему, это надо «связывать»? – передразнила мадам Морган и изобразила пальцами кавычки. – У молодых, здоровых ребят происходит такое. Внезапно. И одинаково. Вы думаете, это совпадение?

– Я не имею права об этом рассуждать, – ответила Эллен и заметила, как Морган согласно кивает, – но окутывать такие страшные события мистикой – это, по меньшей мере, странно. И вообще, куда смотрела полиция? Неужели эта история так всех запугала, что никто даже к ним не обратился?

– Полиция приезжала, – сказал Николя. – Они все проверили. Состава преступления нет. Что наши люди должны были им сказать? Что подозреваем нашего постояльца в убийстве сотрудников? Приезжали врачи. Смотрели ребят. У них случился инфаркт. Это рядовой случай в медицинской практике. И что тут изменишь? Ни у кого из специалистов даже мысли не возникло, что смерть была насильственной. Но об этом знали все в «Реббеке».

Драматическая пауза.

– Так здесь появилась страшная тайна, которую отсюда больше никто не выносил. По правде говоря, этих Меркьюри просто стали бояться. Никто не хотел выступать свидетелем и лишний раз участвовать в деле. Все делали вид, что ничего не видели и мало что знают.

По словам Николя, его отец не раз рассказывал о легенде: о том, как все происходило и как случались трагические события. Очевидно, предки Николя были бы в ужасе, зная, что их потомки не смогут наладить нормальных отношений с этой семьей.

Эллен слушала и ужасалась. Эти люди вообще соображают, что они несут? Ладно, рабочие болтают – им просто нравится собирать небылицы. Наверное, так они развлекаются, чтобы скрасить однообразную работу. Но Николя? Его семья? В роду де Бриссак едва ли нашлось бы место для суеверных предубеждений. Мужчина с образованием, наделенный бездной вкуса… И напротив этого – невероятная приверженность к предрассудкам. Как это может существовать вместе?

Она не спускала глаз с директора. Даже в такие минуты он выглядел безукоризненно. Картинно смахивая кудрявые волосы, изображал погруженного в печаль человека.

Но как может Меркьюри убивать людей только за то, что его не заселили? Не кажется ли это кому-то «слегка» нереальным? Если даже он это сделал на самом деле, то, возможно, по другой причине?

Но Николя не собирался погружаться в объяснения. Он уже определил для себя, сколько положено знать, и заходить за эту черту не желал. Вопрос Эллен о загадочном договоре Меркьюри с его родственником Николя просто «не расслышал». Пора было уловить намек: что стоило знать, то он озвучил, остальные вопросы неуместны.

– Мне не нужны проблемы, – дал понять Николя. – Я предпочитаю делать все правильно. И не связывать себя с семьей Меркьюри. Я ничего о них не знаю: кто эти люди, где они живут и чем занимаются. Мафия ли это или сам дьявол – мне все равно. Прошу вас поменьше проявлять инициативы, я этого не люблю. А сделать все так, как велено. И главное…

– Ничего не спрашивать.

– Да. Никаких вопросов к мсье Меркьюри. Если только он сам не пожелает с вами поговорить. Здесь разрешаю пустить в ход весь свой потенциал. Можете его очаровать, если хотите.

Николя притворился, что приводит в порядок бумаги на столе. На самом деле его мысли улетели куда-то в пространство. Эллен не знала, стоит ли добавить что-либо еще. Да, вопросы имелись, но всеобщее напряжение не позволяло терзать эту тему.

– Спрашивайте, – сказал Николя, кинув на Эллен беглый взгляд. Ее порывы угаданы с легкостью: по-видимому, скрыть свои намерения не получилось.