Какое малодушие, с горечью подумала Эллен. Возьми себя в руки! Отрицай все! Скажи, что никакого Меркьюри в отеле подавно не было. Швейцар все врет! Но зачем это ему? Придумаешь по ходу. Скажи, парень все напутал!

Боже, она идет. Идет!

Тук.

Тук.

Каблуки Морган стучали по мрамору. Расстояние сокращалось. Эллен приготовилась к обороне. К лицу прильнула кровь. Глянула на Франсиса: как бы парень не рухнул в обморок. Бледный, в оцепенении он стоял, готовый к сокрушительному удару. Когда длинная, вытянутая фигура Морган почти полностью погрузилась в тень и ее глаза засветились как у кошки, наступила звенящая тишина.

– И что вы здесь стоите… – сказала Морган, и ее тяжелые слова повисли над головой, словно дамоклов меч. Эллен почувствовала, как сердце бешено заколотилось. Кажется, оно намеревалось выбраться из груди и бежать без остановки. Она заморозилась, не способная промолвить ни слова. Морган, видя, как оба стоят в онемении, с удивлением добавила:

– …в темноте. Свет ведь есть.

И мгновенно ткнула по выключателю пальцем с длиннющим вампирским ногтем. Небольшое бра озарилось, высвечивая угол лобби, до сей поры забытый.

Слегка изумленная видом конспираторов, молчавших, словно проглотили языки, она еще с секунду смотрела на обоих, затем продолжила идти куда шла, в безрезультатных попытках что-либо понять.

Кажется, у жизни на этот день были свои планы. Морган величественно пошагала к лестнице. Ей было не до них. Да и помышляла ли она о чем-то? Или помышляла, но хорошо скрывала, чтобы атаковать позже, при подходящем случае? Женщина схватилась за перила своей вампирской рукой и стала подниматься, изящно виляя бедрами. На последней ступеньке еще раз обернулась и с такой же непроницаемой миной пошла дальше, после чего скрылась на втором этаже.

Франсис невольно закрыл глаза. Фуф. Вот это да. Кажется, пронесло! Теперь можно бы пошевелиться, но ноги словно опущены в корыто с бетоном. Эллен стояла, одетая в панцирь. За эти секунды она нарастила толстенный слой брони. Режь ее, пытай – она бы молчала. И дело тут было не в железной силе воли. Кажется, за это время она просто утратила способность говорить.

В «Реббеке» было проще отрезать себе руку, чем схлестнуться с Морган. По своей природной властности эта способная женщина была готова управлять всеми, даже директором. Надо полагать, что плести интриги втайне от нее – это, можно сказать, играться с судьбой.

Эту сцену не хотелось обсуждать. Хватило пережитого напряжения. Сил никаких не осталось. Решили вернуться на рабочие места. Застать Морган вторично было бы безумием.

Эллен поторопилась украдкой, как степная рысь, удрать к кабинету. Франсис короткими перебежками скрылся в саду. Разошлись с минутной задержкой друг от друга (если уж быть конспираторами, то действовать надо было мастерски).

Через несколько минут швейцара вызвали на допрос. Эллен и Франсис ждали в пустой библиотеке наверху. Укрепившись в намерении не мучиться больше догадками, Эллен настроилась, как боец. Она уселась за стол директора и деловито скрестила руки.

Венсан быстро поднялся. Рывком открыл дверь и тут же захлопнул ее, словно знал: разговор будет носить интимный характер.

Эллен его встретила сдержанно: молча кивнула в знак приветствия.

Заручившись поддержкой дедушки Николя, портрет которого висел над головой, Эллен восседала на директорском стуле, как на троне. Несколько секунд три пары глаз, включая дедушкины, смотрели на Венсана неотрывно. Правда, это не смогло помочь ситуации: уловить что-либо по его лицу не получилось.

Что ж. Надо было действовать. В конце концов, оттягивать этот вопрос дальше просто не имело смысла.