— Мне очень-очень жаль, — прошептала я, не решаясь на бунт. Все-таки ситуация шаткая, как бы не прибили под шумок. — Но… При чем тут я и моя дочь?

— Много лет я работал над тем, чтобы вернуть то, что принадлежит отцу. Дело не в деньгах, дело в справедливости и честном имени, — мужская рука мягко скользнула по моей спине. Потом еще раз и еще… Кажется, это успокаивало Островского. А я замерла, дышать боялась. — Жаль тебе, говоришь? Верю. Ты хорошая.

— Хорошая — не хорошая, а ты меня готов пустить в расход, — фыркнула я, снова ощущая, что начинаю плакать. Не за себя, за дочь. Не хотелось, чтобы она прошла через все прелести детского дома, как я.

— Женя, я тебе еще раз повторяю: тебе ничего не грозит и никогда не грозило. Веришь мне? — мужчина повернул мое лицо к себе насильно. Заставил посмотреть ему в глаза. Я вдруг поняла, что мы слишком близко друг от друга. Пару сантиметров и…

— Не верю, — хрипло прошептала, все же отворачиваясь. — Мало информации.

Грубо выдохнув клуб горячего воздуха, Островский импульсивно заговорил:

— Что рассказывать? Ксению я встретил много лет назад. Она в курсе положения вещей. Ее идеей было выйти за Роба Ричардсона, чтобы быть поближе к врагу. Она его навела на сотрудничество со мной. У них ничего нет в постели, понимаешь? Он уже не может.

— Ну да, ну да… — я почесала затылок, удивляясь наивности Островского. Допустим, ребенок не считается. Но то, как Роб касается жену, как целует… То, что у «молодых» все в порядке в постели — факт.

— Этот Роб — только с виду добрый старик. А так — тот еще мафиози. Перед сотрудничеством он должен знать, что у бизнес-партнёра есть семья. И если что-то идет не так — он кошмарит эту семью. Вплоть до похищения, отрезанных пальцев и выкупа, — ошарашил меня «муж». При этом успокаивающе поглаживая. Мол, не переживай! Тебе всего пару пальцев отрежут и ногу… Напомни, какая у тебя не любимая?

Нервно рассмеявшись, я поняла, что схожу с ума. Полученная информация в голове не укладывалась!

— То есть, ты собрался обвести вокруг пальца мафиози, а потом спокойно смотреть, как меня и мою дочь расчленяют?! — отвесив муженьку мощную пощечину, я резко вскочила на ноги. Не хотелось сидеть на коленях, а тем более успокаивать этого человека. — Ты еще больший говнюк, чем мой муженек Андрей! Он меня из моей же квартиры выгнал, а ты готов убить собственными руками!

— Женя, я все сделаю так, что никто не пострадает! И изначально так собирался. Думал, найду простую неприхотливую девушку, дам ей денег и все. А тут ты и… — говорил он, а на самом интересном месте оборвался и посмотрел на меня удивленно, сведя брови на переносице. — Что значит «выгнал из моей же квартиры»?!

— Это. Не. Твое. Дело, — раздраженно наступив тонким каблучком на ногу Островского, я заставила того скрючиться от боли. — Мы с дочерью сейчас же уходим. Разбирайся сам!

Бежать! Бежать сломя голову из этого жуткого триллера! Не дай бог, слова Алексея не бред сумасшедшего, а реальность. Тогда Роб Ричардсон и правда страшный человек. И мы с Анечкой станем первой мишенью. Слабым местом. Старик ведь не знает, что я ему не жена, а «клуша безродная», а дочь — «выродок»!

— Нет! — нагнав меня у двери, Островский вжал в стену, не давая двинуться с места. — Не пущу никуда. Поняла меня?

В глазах мужчины капилляры полопались, заполняя собой белок. Жуткое зрелище! А ведь Островский и так достаточно ужаса наводил своим внешним видом. Густые сведенные на переносице брови, сжатые губы, острые черты лица, вставшие колом волосы на голове… Природа постаралась. Создала чудовище.