- Ага, знаю я вас, - отводит меня в сторону охранник. - Пошла отсюда, шлюха! Отдых приличных людей запрещено нарушать.

Его слова хуже пощечины.

- Да я… - ругательства застревают в горле. - Да…

- Давай чеши, - амбал не церемонится. - Или полицию позвать?

Вырываю из его захвата рукав своей куртки.

- Ненавижу! Всех вас ненавижу! - мне надо как-то выплеснуть бушующие эмоции.

- Увижу еще раз, - бросает мне в спину, - узнаешь как я ненавижу всех вас! Думаешь ты тут первая?!

Иду обратно, глядя строго вниз, потому что щеки горят, потому что я уверена: еще чуть-чуть и из глаз польются слезы.

А слова амбала все громче грохочут за спиной.

- Сколько, блин, я выпнул отсюда журналистов! А сколько раз вызывал на них ментов! Кое-кого даже потом судили! Но ты-то на них непохожая! Что?! Дала не тому?! Теперь приплода ждешь?! Не дождешься! У этих все шито-крыто обычно! Не докажешь ничего!

Вытираю нос рукавом.

Как можно нанимать вот таких уродов охранять как он сам сказал “отдых приличных людей”. Деревенщина! Хамло!

Я уже подошла к проезжей части, а он все продолжает орать ругательства.

Пересекаю дорогу. От отчаянного гула клаксона закладывает уши.

Разворачиваюсь, достигнув тротуара, и показываю средний палец. Сама не знаю кому. Миру? Мужчинам?

- Дура! - орет этот охранник элитного заведения для богачей.

- Жена ушла или просто не дает?! - выкрикиваю на прощание и возвращаюсь в клуб.

У барной стойки уже ждет один из парней, с которыми я думала мутить в поездке. Второй, смотрю, вертится на танцполе вокруг Евы. Я думала свалить от них мирно. Но теперь я похожа на героиню, мстящую за весь женский пол.

- Дашь мне свой телефон? - премило хлопаю глазками. - Да просто один маленький звонок. Насчет нашего на четверых отеля.

Обещание жаркой ночи всегда работает безотказно, если делать это достаточно убедительно.

Он уходит. А я проверяю переписку парней чтобы окончательно убедиться в том, что мне не показалось. Чат в “телеге” лучше всяких слов доказывает, что эти двое ещё те уроды. Они поспорили между собой на девственность Евы!

Выхожу из себя и топлю в бокале гаджет.

Направляюсь к пожарной сигнализации. Мне не привыкать сбегать от мужчин, точнее, от уродов таким способом.

Полчаса на дорогу до шале, которое мы снимаем, и вот я уже пью вино, потому что мне надо как-то зализать свою рану. Теперь история со Старским уже не кажется мне такой хорошей. Потому что я страдаю по нему. А ему, однозначно, до меня дела нет.

И если бы я даже захотела снова встретиться, мне не успеть за всеми этими бизнес-джетами, да и меня не подпустит к нему ни один охранник.

Делаю огромный глоток, глядя в стену.

Ещё никогда я не позволяла себе пить так много, как в эти дни. Как сейчас…

Но мне надо забыться.

Как и мечтала, я отдала девственность тому, кого полюбила, однако он совершенно не разделяет моих чувств.

А где-то наверху спит моя подруга, чистая и непорочная как ангел. И совершенно не знает о том, что я ее только что дважды спасла.

На утро меня добивает головная боль. И дурная карма - не разлепив толком глаза, я спотыкаюсь. И самым неудачным образом ломаю ногу.

Дикая боль - вот что действительно помогает отвлечься от Старского и даже от вопросов почему мой отец оказался в шале с утра, когда я вроде бы сделала все для того чтобы от него избавиться.

Я благодарна ему за то, что возится со мной и договаривается об операции. Сейчас, и правда, не до семейных склок и сложных вопросов.

Мне обещают поставить в ногу железяку, но, как говорила Скарлетт: “Подумаю об этом завтра”.

Наркоз я воспринимаю как способ отключиться и обещаю себе, что проснусь новой после операции. Я стану сильнее.