— Мам, а ты ко мне придешь завтра?

— Постараюсь… А знаешь, — меня осеняет внезапная мысль, — я тебе телефон куплю!

— Правда? — у него глаза загораются.

— Да! Ты уже большой мальчик, скоро семь лет будет. Куплю такой, чтобы ты мог на нем мультики смотреть. Тут же есть интернет?

Поверяю свой смартфон. Он показывает, что есть бесплатный вай-фай. Вот и отлично! Мама сказала, что Настина пенсия ей не нужна, а я тоже в доме Барковских на всем готовом. Вот и куплю за Настины деньги пасынку телефон.

— Хорошо, — он тяжело выдыхает. — А то Митька из пятой палаты хвастается, что у него есть телефон. Они там “Наруто” смотрят.

Мне стыдно, что я об этом раньше не подумала. Точнее, хотела как можно дольше уберечь детей от всех этих гаджетов, онлайн-игр, интернета и соцсетей. Видела, что у Вики сын не отлипает от своего смартфона. Она не считает это проблемой, но…

Не хочу, чтобы мои дети сидели вот также, как зомби, уставившись в экран. Дети должны двигаться: прыгать, бегать, дурачиться и смеяться. Докучать взрослым и делать глупости.

Так говорит моя мама, и я с ней согласна. А Сережа назвал меня старомодной, когда я запретила дарить Илье планшет на четвертый день рождения. Мы тогда поругались…

— Катерина Павловна, — зовет медсестра. — Федор Евгеньевич уже в отделении.

Отгоняю воспоминания, прощаюсь с Ильей и с некоторым страхом выхожу в коридор.

Почему главврач сам сюда пришел? Надеюсь услышать от него добрые вести.

— А тут у нас палаты для сложнобольных детей, — у соседней палаты слышу голоса.

Там стоит группа мужчин в белых халатах. Все кивают и что-то записывают в свои телефоны.

— Катерина? — раздается удивленный хриплый голос. — Это вы?

Я замираю. Почти не дыша поднимаю взгляд.

Так и есть.

Владимир Барковский собственной персоной стоит посреди коридора вместе с владельцем больницы и главврачом.

9. Глава 9

— Это вы? — нервно сглатываю.

Не нравится мне эта встреча. И Барковский смотрит недружелюбно. Вряд ли рад видеть меня.

— Какими судьбами вы тут? — он хмурится.

— Владимир Данилович, это ваша знакомая? — спрашивает главврач, глядя на меня.

— Да, — тянет он. — Что ты тут делаешь?

Вот как. Сразу перешел на “ты”, хотя мы почти не знакомы? Что ж, значит и я могу не церемониться. Задираю нос и говорю как можно безразличнее:

— Навещала больного.

— Кто лежит в этой палате? — Владимир небрежно кивает на дверь.

Но спрашивает не меня, а главврача.

— Одну минутку, — тот подходит к двери. Читает список пациентов, прикрепленный скотчем на рифленом стекле. — Сухомлинский Илья Сергеевич. Шесть лет.

Барковский переводит взгляд на меня.

— Если не ошибаюсь, ты тоже Сухомлинская. Кем этот мальчик тебе приходится?

И тут как назло ко мне подходит довольная медсестра с Ильюшиной картой. Вот не нашла другого времени!

— Катерина Павловна, пришло подтверждение. Донор найден, операция вашего сына назначена на пятнадцатое ноября.

— Сына? — цедит Барковский, препарируя меня взглядом. — Операция?

— Владимир Дани… — начинаю, желая прояснить ситуацию.

Он не дает мне и рта раскрыть. Делает шаг вперед, стремительно сокращая расстояние между нами, и, словно в тисках, сжимает мою руку. Я морщусь от боли. Но он не замечает этого. Обращается к главврачу:

— Чем он болен? Федор Евгеньевич, можете мне сказать?

— Ну, врачебная тайна... — начинает тот неуверенно.

— Я недостаточно финансирую эту богадельню? — голос Барковского падает др угрожающего рыка.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Он еще и спонсор клиники? Вот я попала! Надо все объяснить ему, но не здесь, не у дверей палаты, где Илья может меня услышать. И не при чужих ушах, которые потом начнут обсасывать эту новость. Вот выйдем отсюда, тогда и поговорим спокойно.