Вцепляюсь ногтями в его запястье, запрокидываю голову, стон срывается с губ. Задыхаюсь. Давид не жалеет меня, не входит пальцем внутрь, заставляя задыхаться от еще более сильного желания. Уделяет внимание только клитору, даже этими движениями возводя меня на вершину наслаждения.

Стону, не могу сдержаться, чувствую приближение оргазма и закрываю глаза, потому что наслаждение слишком остро бьет током по всем нервным окончаниям.

Всхлипываю, когда волна оргазма подкатывает к низу живота и открываю рот в немом крике, когда наконец-то кончаю… Из глаз брызгают слезы, это всё слишком, чересчур остро, всё чересчур!

— Чёрт… Ты снова сделал это… — шепчу ему, и сама сначала не замечаю, как говорю с ним на “ты”. Как там было? После оргазма только так…

— А ты снова не была против, — ухмыляется снова довольно, а потом еще раз сводит с ума.

Потому что протягивает руку ко рту и с наслаждением облизывает палец, которым только что свел меня с ума… Чёрт.

— Что ты… Боже.

— Вкусная заинька, — подмигивает мне. Я вся пылаю, кажется, цвет лица рядом с ним вообще не становится нормальным. Я натурально горю, как изнутри, так и снаружи. Это вообще нормально? Творить всё это в доме подруги с ее отцом. Вряд ли. Вряд ли во мне вообще осталась хоть капля нормальности…

Но так хорошо, что я не могу сопротивляться этому! Настолько, что мысли о неправильности всё равно проигрывают в борьбе с желанием. И предложи Давид сейчас повторить — я не раздумывая согласилась бы.

— Ты закончила? — спрашивает, добивая меня.

— Ты же видел, что да… — шепчу, краснея. Зачем он издевается?

— Я имел в виду с кровью, — теперь он веселится еще сильнее, а я краснею еще пуще прежнего. — Но твои мысли мне нравятся куда больше. В тебе кипятка сильно больше, чем кажется, да?

Ага… Потому что вся кровь во мне сейчас — кипяток. Даже кожу изнутри обжигает.

Становится стыдно от своих мыслей и я стараюсь отвлечься, рассматривая торс Давида. Всё ли я убрала? А то словно на диван приходила только за оргазмом… А я, вообще-то, искренне хотела ему помочь.

Стираю еще немного крови с плеча и решительно встаю с дивана, желая убежать отсюда, но предательские колени подгибаются от пережитого оргазма и я чуть не падаю назад, всё-таки сумев устоять.

Господи… Я сойду с ума с ним, точно сойду. Если он творит со мной такое, находясь в ужасном состоянии, на что способен этот мужчина, когда полон сил?

— О чем задумалась, зайка?

“О том, как я, наверное, не смогу ходить, когда ты очнешься”, — говорю себе мысленно, тут же осекаясь. Что за мысли вообще? Я никогда не мыслила только в сторону секса, но тут словно не могу иначе. Мне стыдно перед самой собой, но черт, как же на самом деле хорошо…

Я чувствую себя красивой девушкой рядом с ним, и это словно было послано мне в сложный жизненный период, чтобы я не разочаровалась ни в себе, ни в мужчинах.

— Да так, — отмахиваюсь, потому что не хочу делиться такими откровениями. Он же будет издеваться надо мной потом до конца дней. — Ничего важного.

— Да? Жаль. Потому что я думаю о том, как весело пройдут дни твоего проживания в этом доме. Готовься, заинька. Я затрахаю тебя всю.

И, черт возьми, я не могу ему не верить…

18. Глава 18. Давид

— А мне насрать, что ему мешали, — рычу в трубку. — Он задержал крупную партию для хороших людей, и каждому из них тоже плевать, колеса ему пробили или голову, ясно?!

Психую. Сбрасываю звонок и отбрасываю телефон в сторону, потому что от тупости этой уже болит голова.

Я не торгую оружием, просто помогаю доставить и найти клиентов за приличный процент, но если кто-то из сторон сливается — проблемы бьют по мне. Уже лет пятнадцать у нас налажена эта схема, но всё равно находятся клоуны, которые умудряются косячить.