— Уезжать обязательно?

— Консультант сказала, что да. Пока Юля будет рядом с сыном, мы ничего не добьемся.

Костя кивает.

— И на это время, ты останешься у нас?

По уму, чтобы помочь Косте, мне нужно переехать к Дмитриевым. Но я не могу. Не могу снова остаться у них на ночь.

Не могу видеть Платона дольше нескольких минут. Не хочу позволять сандаловому аромату наполнять мои легкие так, чтобы потом, всю дорогу до дома, пытаться отдышаться.

Последние два дня я Платона почти не вижу, и меня это устраивает. Когда он возвращается домой, я уже в дверях. Я убегаю, едва ли не на задержке дыхания, сопротивляясь древесным ноткам всем своим благоразумием.

Остаться же на ночь — значит, лишний раз испытать себя на прочность. А стойкости во мне не осталось. Стоит Платону задержать на мне свой взгляд дольше обычного, и мое самообладание испарится как лужа на раскаленном асфальте. Слава богу, Платон тоже решил игнорировать меня. 

Мотаю головой и отвожу взгляд на исписанные листы, лишь бы не смотреть на Костю.

— Нет, нет. Оставаться у вас я не смогу… Тем более, мама в Омск улетела, и Яков там один. Я буду приезжать рано утром, как сейчас, а вечером уезжать домой.

Мой брат прекрасно прожил один несколько лет в России, и Костя это знает.

— А может, передумаешь и останешься?…

Можно было бы решить, что он ко мне подкатывает, но это не так. Ночные истерики — его личный кошмар, оставаться один на один с орущим ультразвуком ангелочком, которому ты никак помочь не можешь, потому что груди и молока у тебя нет, то еще испытание для мужчины.

— Нет, Кость, не останусь. Не переживай, ты справишься. Уверена, хватит одной, максимум двух ночей, и Егор быстро поймет, что истерикой он ничего не добьется…

Вижу, как он, задумавшись, опрокидывает в себя чашку, но кофе он уже выпил. Чашка пустая. Костя полностью погружен в безрадостные мысли.

— Ох, уж этот Платон... — выдыхает он. 

— В смысле?

Костя вздрагивает от неожиданности. Судя по ошалевшему виду, он проболтался.

Платон что-то рассказал Косте? У него настолько хорошие отношения с зятем, чтобы девок обсуждать?... 

А потом меня, как молнией прошивает. Ну конечно! 

Мой пароль от фэйсбука.

Ведь Костя взломал мой фэйсбук, чтобы говорить с Юлей, обходя запреты Платона. Хакер он отменный, соцсети для него плевое дело.

А паролем у меня было: «Platon4ever». Платон навсегда.

Сложно найти разумное объяснение такому странному сочетанию! Еще тогда, полтора года назад, Костя все понял. И все это время только находил подтверждение своих догадок…

Я вдруг понимаю, что не знаю, что говорить. Костя первый и пока единственный человек, кто знает о моих чувствах.  

Костя трет лоб, запуская пальцы в волосы, и говорит с тяжелым вздохом:

— Лея, слушай, я ступил… Не выспался и ляпнул первое, что пришло в голову…  Я знаю только твой пароль. Больше мне ничего неизвестно, правда! Прости, кстати, еще раз. Я уже извинялся, но лучше повторюсь.

— Проехали, — отзываюсь хрипло.

— Хорошо, — горячо соглашается Костя. — Как скажешь…  А что у вас там с Платоном сейчас происходит меня совершенно не касается!… И ради бога, ничего мне не рассказывай! 

Тогда ему придется соврать Юле, если она начнет задавать вопросы. А врать жене Костя зарекся, теперь ложь удел ее лучшей подруги.

— Просто... мне дико страшно, Лея, — продолжает Костя. —  Я обещал себе, что стану образцовым отцом, но черт!… Меня вгоняет в ужас перспектива остаться с сыном один на один, ночью, без Юли! Мы никогда не могли унять его ночных истерик, никогда! Только грудь работала. А сейчас ты говоришь, что она должна уехать… Черт, он же будет орать до хрипоты!...