— И поэтому ты себе сейчас места не находишь? — спрашиваю Ростова, который замер возле панорамного окна, устремив взгляд черти куда. — Знаешь, мне кажется ты привык иметь дело с трупами или тем, что осталось от человека. Это их можно разрезать, изучить все винтики и узнать, сколько каждый орган весит. Но живые люди тебе до сих пор не понятны.

— Она мне весь мозг вынесла, Платон… Я такой, как она, еще не встречал.

— И учитывая, что ты приперся ко мне в разгар рабочего дня, дела у тебя не очень складываются?

— Я по дружбе к тебе приперся, дурень! — с деланным весельем отзывается Ростов. — И потому что ясно, что для тебя случайный секс, да еще с подругой собственной дочери, событие из ряда вон выходящее. А с кем тебе еще этим поделиться, если не с лучшим другом? Так что ты намерен делать дальше?

Барабаню пальцами по столу. Переводить тему Ростов больше не даст, у самого не все гладко…

— Я не буду с ней спать. И уж тем более не стану жениться.

— Скорее бизнес потеряешь?

— Бизнес тоже выдержит.

— Искажение реальности уже наступило?

— Она все еще самая красивая, если ты об этом.

— Нет, нет. Это когда реальность воспринимается через призму недостижимого объекта.

— Ростов! Я похож на студента?

— Как говорят в народе, сперма давит на мозги. И тебе начинает казаться то, чего нет. И как, Платон? Давит?

— На мозги не знаю. Зеленых человечков пока не вижу.

А то, что ниже, скоро лопнет. 

— Ну целибат у тебя затянувшийся и монах ты опытный… Плюс раз ты никого ни в чем не подозреваешь, сама девушка тебе, видимо, поводов и не дает… Слушай, давай мы твоего Костю захватим и вечером в бар пойдем? Развеемся? Чисто по-мужски?

— У Кости полно дел и без меня. Сегодня он должен мою дочь к матери отвезти, а потом они будут вместе с Леей Егора от грудного вскармливания отучать.

— И зачем столько стараний? — фыркает Ростов. — Через восемнадцать лет парень снова будет сходить с ума от налитых буферов!

— Юля снова на репетиции вернулась, а подумать заранее, чем сына кормить будет, не догадалась… Вот Лея и помогает, хотя я бы сказал отдувается за нее. Так самоотверженно и так самозабвенно, что никого и ничего больше не замечает. 

— Ну давай тогда сами сходим, без Кости! Раз у него сегодня дел хватает и компания хорошая…

По спине стекает капля холодного пота.

— Ты на что намекаешь?

— Я ни на что не намекаю, а ты о чем подумал? — складывает пальцы домиком Ростов.

— О том, что… Мне показалось, что ты намекаешь, что они… — слова, как вставшая поперек горла рыбная кость. От каждого слова впивается в гортань до боли. — Это что за хрень была, Ростов?

— А о чем ты подумал, Платон?

— Я…

Хотел бы сказать, что ничего, но руки уже сжались в кулаки. Да, это и была та мысль, которая сбила меня с ног пять минут назад.

Если Лея так больше не смотрит, то кто старается, кто удовлетворяет ее желания теперь? Ведь не может эта похоть просто взять и испариться. Она либо есть, либо ее нет. Это темперамент, который берет свое.

Я подозревал, что над ней старается ее мужик, но Костя… Костя, который проводит с ней целый день дома. Костя, который тоже мог устать от своего брака… Костя, который тоже не слепой. И тоже мужчина.

— Понимаешь, я никак забыть не могу то, как она на меня в аэропорту глядела. Я такого голодного взгляда очень давно ни у кого не видел. Она меня этим взглядом с толку и сбила… Во взгляде же ни уважения, ни радости, ни дистанции не было, только сплошная бесстыжая похоть. Если бы не этот взгляд, я бы ее обязательно узнал, веришь?

Ростов только кивнул, допивая кофе.

— А сейчас она на тебя так больше не смотрит, и ты думаешь, что она спит с Костей, пока никого из вас нет дома.