Услы́шав слова́ стару́хи Пе́тька с Ва́ськой, давя́сь от сме́ха, захрю́кали в рукава́ кафта́нов, но уви́дев стро́гий взгляд отца́ и деревя́нную ло́жку в его́ по-крестья́нски кре́пкой руке́ они́ тут же смени́ли выраже́ния лиц с безу́держного весе́лья на смире́ние и по́лное приня́тие неизбе́жного.

Ба́ба Ду́ня меж тем подошла́ к Катьке и, погла́див её по голове́, доба́вила, гля́дя на кня́зя ста́рческими слезя́щимися глаза́ми – Ты не спеши́ Ми́ша. Тут де́ло ва́жное. Не ошиби́ться бы!

Князь Михаи́л уста́ло махну́л руко́й, бро́сил на стол ло́жку, встал и́з-за стола́ и подошёл к откры́тому на́стежь окну́.

– Тут ду́мать не́чего. Всё уже́ решено́. – твёрдо произнёс он, – Как сказа́л, так и бу́дет и, ты ба́ба Ду́ня, мне во́ду не мути́, а то в дере́вню отпра́влю, бу́дешь ко́шкам о моём голоза́дом де́тстве расска́зывать.

Упря́мая стару́ха попыта́лась что́-то ещё возрази́ть, но князь останови́л её же́стом, заме́тив, как в воро́та, гарцу́я на разгорячённом скакуне́, влете́л взволно́ванный сын бо́ярский Дани́ла Загрязский, отвеча́вший в го́роде за строи́тельство но́вых укрепле́ний. Вы́прыгнув из седла́, он стремгла́в пронёсся по двору́ и, стуча́ сапожи́щами по деревя́нным ступе́ням крыльца́, вбежа́л в дом.

– Чего́-то Дани́ла примча́лся сам не свой. Вида́ть, случи́лось чего́? – произнёс встрево́женный князь, идя на встре́чу го́стю.

Молодо́й челове́к влете́л в го́рницу, едва́ не вы́бив лбом ни́зкую при́толоку две́ри. Округли́в глаза́ от бо́ли, и почёсывая уши́бленный лоб, он, поспе́шно перекрести́лся на иконоста́с пробубни́в скорогово́ркой:

– Го́споди, поми́луй и прости́ мя гре́шного!

По́сле чего́, отве́сив ни́зкий покло́н кня́зю и княги́не, произнёс взволно́ванно:

– Мир до́му сему́! С пра́здничком вас, с Нико́лой Ле́тним!

– С ми́ром принима́ем! Спаси́ Христо́с, Данилка! – отве́тила княги́ня Мари́я, забо́тливо прикла́дывая к ши́шке на лбу па́рня свинцо́вую сто́пку, взя́тую со стола́, – голова́-то цела́?

– Да цела́, чего́ ей бу́дет-то? – отмахну́лся Загрязский и, поверну́вшись к засты́вшей за столо́м как соляно́й столб Катьке, поклони́лся ей учти́во и ка́к-то по-осо́бому любе́зно:

– До́брого здоро́вья, Катери́на Миха́йловна! Давне́нько не ви́делись!

– Вчера́ то́лько, – нахму́рившись, проворча́л князь Щенятев, обрати́в внима́ние, как вспы́хнули щёки и загоре́лись глаза́ до́чери при ви́де ста́тного широкопле́чего краса́вца Загрязского.

– Что? – рассе́яно переспроси́л Дани́ла, отсу́тствующим взо́ром погляде́в на кня́зя.

– Я говорю́, вчера́ то́лько расста́лись, – повтори́л Щенятев, возвраща́я своего́ помо́щника в настоя́щее, – ты лу́чше скажи́, при́став, заче́м с две́рью бода́лся? Чего́ у тебя́ случи́лось?

Встрепену́вшись, Загрязский вдруг вспо́мнил цель своего́ прихо́да и, освободи́в го́лову от пусты́х мечта́ний, взволно́ванно доложи́л:

– Беда́, Михал Данилыч! Арте́ль мастеро́в, кото́рая на Гледенской горе́ в монастыре́ рабо́тала, наткну́лась на что́-то. Копну́ли поглу́бже, обва́л случи́лся. Пя́теро провали́лось в я́му сажени на три. Двои́х на́смерть завали́ло. Остальны́е вро́де жи́вы.

– Что зна́чит – вро́де, – возмути́лся Щенятев, поспе́шно набра́сывая себе́ на пле́чи мали́новую одноря́дку, подби́тую ку́ньим ме́хом, – а то́чно знать кто бу́дет?

– Так спеши́л ведь, – опра́вдывался Дани́ла, сле́дуя за Щенятевым по пята́м.

– Спеши́л, – передразни́л помо́щника князь, дви́гаясь к двери́, – ла́дно на ме́сте разберёмся, пое́хали…

– Ба́тюшка, – закрича́л тринадцатиле́тний Пе́тька, броса́ясь и́з-за стола́ наперере́з отцу́, – возьми́ меня́ с собо́й!

– Заче́м? – спроси́л оте́ц, удивлённо гля́дя на Пе́тьку.