Вот и он притерся. А Кирилл Петрович, так и не распознал истинные помыслы своего зятя. Потом уже сам слег, уже некому было разгадать Аркадия. А Валя? У нее свои проблемы застали врасплох. Не до него ей было. Хотя, она ведь не глупая была женщиной, чтобы не понять в тот страшный вечер банкета. Как от ее притворных шуточек, Виктор, дышал в упор, пожирая ее тело, еще, когда она развязно сидела на кухне, оголив ноги перед ним почти до трусов. Она же видела, как Виктор от ее ног роняет слюнки. И не понимая, что делает, с ухмылкой, сказала ему.

«Хочешь меня что ли? Попробуй, вот она я».

Что мог подумать тогда, Виктор? Или, он еще был трезвый, не среагировал, не понял призывных Валиных слов? Вначале он ведь так и делал, хохмил Валентине, играя ее игру, а в мыслях у него на счет нее не возникало даже, только щелкал зубами, хваля Аркашку, какая у него мощная баба. Игра была начата с Валентиной, а совершил итог уже сам Аркадий. Он сразу опьянел, было скучно ему в этой разношерстной компании, завалился на диван, захрапел. Гости разошлись, а Виктор все чего-то ждал. На правах дальнего родственника, он мог в этой квартире остаться, завалится спать где угодно, но, к несчастью, в темноте наткнулся на спящую кровати Валю. Вот, тут-то и у него, все сплыло, что она предлагала ему на кухне.

«Почему же не воспользоваться?» – подумал он, противно в темноте ухмыляясь.

Да и сама Валентина, хотя и почувствовала, что над нею лежит чужой человек, не спихнула насильника с себя сразу. А, наоборот, почуяв в теле чужеродный орган, вначале закатила глаза от удовольствия, а когда тот все сделал, пришла к ней запоздалая вина и страх. «Что я наделала?»

Если бы она не забеременела, ничего бы не было. Позабылось бы этот ее «ужас», как сон. И не было бы этих стенаний.

«А что если ненормальным он родится? Да, это же, страшно! Я этого не переживу! – кричала она в одиночестве в пустой квартире.

Как только она это выдержала все эти девять месяцев? Ждала, как смерть, рождения ребенка, не подпуская к себе Аркадия. А когда дождалась, вроде, надо бы ей пора успокоиться. Разрешилось же все хорошо. Здоровый ребенок, но, теперь она сама заболела, болезнью страха.

Конечно, о мучениях жены, ничего не знал Аркадий. Она ему не говорила, а он, не догадывался. Хотя, временами, шутя над нею, и ворчал.

«Как же ты могла забеременеть, если я в нем, в этом процессе, не участвовал? Ты же не Мария Магдалина?»

Валентина, на такие его выпады, вздрагивала, менялась в лице, отвечала только сдержанной усмешкой.

«Да ты что, Аркашка? На самом деле ты мне так говоришь? Обижать меня хочешь?»

«Ладно,– говорил тогда, Аркадий. – Я просто шутил. Сдаюсь. Оленька моя дочь»

После, целовал до самых попок дочь, лишь Валю не злить.

Да, Оля росла, радовала Аркадия, а когда уже ходить ножками сама стала, Аркадия теперь видели с нею, то на площади, то в ресторане. А Валя, в это время, чувствуя свою вину перед простоватой в обычной жизни, мужа, глушила вино, приносящей ей Дашей из магазина. Затем валялась на диване, переживая, какая она стала после рождения ребенка: тучная, не поворотливая. Месяцы, годы проходили так. Со временем Валентина уже стала безразличным ко всему. Все чаще стала теперь бубнить:

«Умереть что ли мне? Лучше бы было всем».

Вот и сегодня она, отпуская Аркадия в областной город к его матери, обрадовалась. Даже сказала вслух себе.

«Эх! Напьюсь как никогда, и умру назло к себе».

Она так и хотела, до разговора с Дашей сегодня. Но, той ведь хотелось чуть перед нею похвастаться – Аркадий, видите ли, ее еще доверяет – дочь поручил взять вечером из садика.