Масло… Оно было где-то в сумочке.

Достав из сумки масло, художница подбирала слова, как предложить своему натурщику нанести его на себя, и в этот момент поймала его каменный взгляд в никуда. Он не двигался: стоял на одном месте с расстегнутой ширинкой.

– О чем-то задумался?

– Да, прости… – словно пришел в себя Уго. – Я наслаждался одним уникальным моментом.

– Моментом? – подняла брови Анна.

– Я не думаю, что смогу тебе объяснить.

– Попробуй.

– Ладно… Я попробую. Тобой когда-нибудь овладевал ступор, когда именно в это время, именно в этом месте с тобой происходит нечто необычное и прекрасное одновременно?

Анна нахмурила лоб.

– Ну вот смотри – видишь эту пыль? – ткнул пальцем в потолок мужчина. – Обычная, ничем не примечательная пыль, летает себе, и вроде мне, как аллергику лучше бежать глотать таблетки, но она сейчас напоминает мне первый снег там, где я вырос…

Мышцы на лбу Анны дрогнули. Она слушала его приглушенный голос и впадала в гипнотический транс, такой блаженный и обезоруживающий. Слова просачивались сквозь поры на коже и согревали пальцы.

– Просто ты вдруг понимаешь, что все вокруг так правильно, так симметрично. Параллельная вселенная, где ты еще веришь в чудеса. – закончил он мысль и отвернулся от Анны, словно и не ожидая ее ответа.

Девушка опустила ресницы, и ее одолела приятная грусть:

– Мир словно окрашивается в ржавый цвет сепии, как будто этот миг застыл на кинопленке.

– На кинопленке… – тихо повторил он.

И снова воцарилась тишина – самая уместная и понятная для всех в этой сумрачной мастерской.

– Это то самое освещение, о каком ты рассказывала? Так на меня должно падать солнце?

– Точно, так я себе это и представляла. – вдохновилась Анна, избавившись от оков сантиментов.

Уго мгновенно стянул брюки и повесил их на стул.

– Пуля? – спросила Анна, пытаясь лучше разглядеть золотую подвеску на шее мужчины.

Она бросила ему тюбик с маслом – ничего объяснять не пришлось.

– Это – не муляж. – сверкнул глазами он, поймав косметическое средство и понюхав его приятный аромат.

– Можешь не снимать свою пулю, пусть остается на тебе. Она не помешает.

Совершенство. Абсолютное совершенство. Анна разглядывала свой объект жадно, без доли стыда. В голове уже было множество идей, смешений оттенков и экспериментов с ракурсами.

– Впереди часы работы. – сказала она, словно в бреду, сама того не заметив. – Можем зайти Rosano, когда закончим. Выпьем кофе.

Уго активно растирал серые мускулистые плечи и мялся с ответом.

– Вынужден отказаться. – отрезал он, и Анну пробил в голову разряд молнии. – Отказаться от кофе: я бы съел чего-то посущественнее, например, стейк. Люблю, где побольше крови.

Чудно!

– Недалеко есть ресторан, я в нем ужинал пару раз. – продолжил партнер. – Там подают потрясающий тибон, хотя мне больше нравится морская кухня.

– Отлично! Я бы тоже не отказалась от горячего ужина, но… Если только недолго… В 11 меня заберет домой Лио.

– Разумеется. Ну вот, теперь я сверкаю, как елочный шар. Где стать? Вот здесь?

– Да, отлично. – подошла она к нему. – Руку сюда, грудь вперед, плечо немного на меня. Не так сильно. Хорошо… Лицо разверни, пожалуйста, немного на свет. Превосходно! Все – не двигайся!

– Если тебя интересует, удобно ли мне? Ответ – нет.

– Потерпи, ты привыкнешь. Наверное…

Анна со всех ног бросилась к своему рабочему месту, схватила кисть, посмотрела на пустой холст, затем на Уго, снова на холст, на Уго.

Кисть выпала из ее рук.

– Стоп… стоп… Не то…

Мужчина дернулся на месте и, оторопев, встретил азартный взгляд художницы, которая, словно завороженная приближалась к нему. Она плотоядно осмотрела его с головы до пят и без смущения уставилась на влажные бедра Уго.