Во-первых, меня снесло драконом.

Нет, я, конечно, слышала, что реакция у чешуйчатых лучше, чем у нас, но чтобы настолько… Переход он через стол ко мне открыл, что ли? Не знаю. Факт в том, что дракон внезапно впечатался в меня, опрокидывая на пол, придавил собой – и в ту же секунду раздался нехилый такой взрыв. Что-то вжухнуло, шваркнуло, пронеслось туда-сюда, издавая жуткие звуки, и, кажется, рассыпалось прямо в воздухе, треща и подвывая от ужаса.

Я тоже подвывала, мысленно – от стыда и неловкости, – и дышала через раз: мне казалось, на меня обрушился ледник. Теплый, тяжелый и очень злой.

Чтобы не смотреть ему в глаза, я зажмурилась. А вот отвернуться никуда не могла. От дракона пахло горьковатой лимонной коркой и теплой сухой смолой. Вскоре к этой парфюмерной композиции добавились ароматы паленого волоса, жженого лака и еще чего-то горелого, а, ну и керосина, само собой. Им несло так, что я сразу принялась усиленно верить в лучшее.

Я лежала и думала: «Ну как же я могла так опростоволоситься?» Даже нет, не с этого надо было начинать. Правильный вопрос должен был звучать так: «С какого перепуга Ливейский вдруг выставил воздушный щит?»

Воздух… Вот хрущ драконий! Ну почему именно воздух, почему не земля, не вода, не огонь, в конце-то концов? Дело в том, что сочетание воздуха и огня – единственная среди всех элементов неуправляемая реакция. Стоит этим двум видам магии пересечься, хоть единой огненной искорке проскочить в магическом воздушном потоке, и происходит взрыв. Поэтому воздушный щит от огня не то что не защищал, он его, так и разэтак, усиливал.

– Н-да, – раздалось над ухом, – такого я действительно еще не видел.

Дракон довольно споро принял вертикальное положение и, прежде чем я, завозившись, смогла толком сесть, одним резким движением вздернул меня на ноги. Голос его звучал спокойно-спокойно. А вот взгляд… Им можно было резать незадачливых магов-недоучек на ленточки.

– И что это за презентация клуба веселых самоубийц?

Он держал меня крепким хватом за ворот куртки. И чтобы не убежала, и чтобы не рухнула обратно на пол.

– Я не… не… нечаянно, – выдавила я из себя с третьей попытки. – П-просто хотела продемонстрировать…

– Ага, продемонстрировала, считай, – ухмыльнулся дракон. – Зато мы выяснили, в каких единицах измеряется объем неприятностей от собственного кретинизма. Эл-Ха. – Он начертил буквы пальцем в воздухе. – Один Лихоп.

Пока я сердито сопела и раздумывала, сильно ли ухудшится мое положение, если я изо всех сил пну этот глумливый айсберг под коленку – хоть душу отведу, – со стороны приемной послышался низкий, слегка вибрирующий голос, уж точно не человеку принадлежащий. Так и оказалось.

– Что. Тут. Произошло? Меня всего четверть часа не было…

Я скосила глаза в сторону и увидела еще одного дракона. Мрачненького – в бордовом с черном облачении и с волосами в тон.

Дракон «веселенький», к моему неимоверному облегчению, тут же выпустил меня из лап и повернулся к вошедшему.

– Гилард, я давно тебе говорю: прекращай быть таким занудой. Все самое интересное обходит тебя стороной. Только ты вышел, заявилась эта деваха и давай с порога обещать мне небесные пряники в ассортименте.

«Так… я не поняла. Гилард? Ливейский? – Я чуть не застонала от осознания своей промашки. – А этот примороженный тогда кто?»

– Да, да, – усмехнулся настоящий ректор, – вижу… – И желтыми, как янтарь, глазами уставился на своего соплеменника.

Мы с вышеназванным ящером проследили за его взглядом. Дракон-самозванец тут же раздосадованно крякнул, а мне срочно захотелось стать волком или хотя бы выпью – и повыть в свое удовольствие: на светло-голубом с белыми разводами лацкане драконьего сюртука вызывающе-яркой бутоньеркой алел очень четкий отпечаток губной помады. Моей, естественно.