В отличие от стран Запада, где принято полагаться на судебно-правовую защиту, в Китае такой вариант окажется далеко не лучшим. Судебные иски и тяжбы нарушают гармонию и ведут к «потере лица». Кроме того, если человек решает обратиться в суд, это означает, что он недостаточно искушен в полюбовном улаживании проблем, не афишируя их, – то есть чисто в китайском духе. Сутяжничество в Китае не в чести, поэтому сторона, выставившая судебный иск, заработает себе репутацию негибкой (гибкость, способность идти на компромиссы китайцы ценят особо); а поскольку китайцы по своей природе злопамятны, то такая компания надолго, если не навсегда, станет изгоем в своей отрасли: нельзя же не понимать, что в Китае свои правила и что играть надо строго по ним!

Если же проблемы возникли с западным партнером и в суд обратился он, то это не просто погубит его репутацию: китайские компании попросту не захотят больше вести с этим «партнером» никаких дел. С одной стороны, законы и подзаконные нормативно-правовые акты теоретически одинаковы для всех и не должны предусматривать предвзятого отношения; с другой стороны, судебные иски от западных компаний пробуждают у китайских судей патриотические чувства, что не может не влиять на исход рассмотрения исков западных компаний к местным.

Опять же, обращение за судебно-правовой защитой – не лучший вариант и для западной компании, особенно в тех случаях, когда претензии предъявляются широко известной китайской компании. Вариант, значительно более приемлемый с точки зрения местной культуры, – это запросить с той стороны, которая не выполнила свои договорные обязательства, определенную компенсацию в неденежной форме. Например, потерпевшая сторона может попросить китайского контрагента, сорвавшего сроки поставки, либо о содействии в получении ею у местных госорганов определенных гарантий, которые необходимы для продолжения бизнеса в Китае, либо об иных услугах и одолжениях в порядке компенсации понесенных убытков; «козырную» же карту в западном понимании, то есть судебный иск, лучше «придержать в рукаве» на тот случай, если китайский партнер не сдержит слова и не выполнит данного им обещания.

Переходя на более высокий уровень трактовки, китайцы любят умных стратегов, выигрывающих партии за счет лучшего маневрирования теми силами и ресурсами, которые имеются в их распоряжении. Победа ценой минимальных усилий и потерь – вот вершина военной стратегии в китайском понимании.

В своем трактате Сунь-цзы учит, что «тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая». По аналогии с военной стратегией, в бизнесе важно не подавить конкурента силой, сойдясь с ним в открытой схватке «лоб в лоб», а умело расстроить его замыслы, застать врасплох и принудить к сдаче без боя. Победа дается много проще, когда растерянный враг пребывает в смятении или лишен тыловой поддержки.

Так, вместо того чтобы биться с конкурентом за рынок, почему бы не задействовать имеющиеся гуаньси, чтобы сопернику устроили всевозможные бюрократические препоны и проволочки с допуском его продукта на рынок, а то и вовсе отозвали у него лицензию на соответствующий род деятельности? Почему бы не сделать ход через «внешний слой», поставив соперника в безвыходное положение, да еще и столь ловко, что конкурент даже не поймет, что за силы за этим стоят? Вглядываясь в схему 4.1 и сопоставляя ее с реалиями современного бизнеса в Китае, поведение китайских менеджеров понять и интерпретировать значительно проще.

Однако в тех случаях, когда речь идет о противостоянии с «внутренним врагом» – например, с проблемами, возникающими из-за конфликтов интересов на внутрикорпоративном уровне, – такой подход часто приводит лишь к непозволительной потере времени и упущенным возможностям. Ни один менеджер не способен до бесконечности обходить проблемы кружным путем, принимая ответственные решения. Это не значит, что нужно уподобляться силой и твердостью Джону Уэйну