– Ты осталась?

– Нет. Мне было некомфортно, всю встречу пробыла в напряжении, боялась что-нибудь задеть или разбить ненароком.

Я много времени уделила вечерним процедурам: долго сидела в ванной, медленно начищала зубы, не спеша размазывала маску по лицу. Конечно, я знала, почему не тороплюсь: была я не здесь, а вся там, в особняке, осталась.

Хелен – девушка с короткой стрижкой, маленькой бусинкой в носу и ослепительной улыбкой выглядела очень даже миловидной. Ее стройную фигурку не портили коротенькие шорты, растянутая выцветшая футболка и яркие желтые носки, которые перетягивали на себя все внимание в течение ее рассказа о клубе.

Надевала пижаму, а перед глазами эти носки маячили. Тяжело опустилась на кровать и глянула на тумбочку. Там лежала книга, я начала ее читать как раз за пару дней до того разговора. Все бы ничего, но этот шедевр литературы он посоветовал. Ах, у кошатниц целая комната отведена под библиотеку! Ну, вот опять. Или он, или клуб, больше думать не о чем. Почему-то смотрю с надеждой на телефон, брошенный на одеяло. Я дала свой номер Хелен, вдруг что изменится, и мне уже не будет места среди них. Какая-то часть меня хотела, что бы в эту же секунду позвонил он и сказал: «Собирайся, Викки, я жду тебя». Никто не позвонил.

Легла на бок и тотчас почувствовала слезу на щеке. Больше всего не люблю плакать в таком положении, начинаю тереться лицом о подушку, потом кожа горит от раздражения.

Посреди ночи раздался звонок, напугавший меня до ужаса: спросонья цифры расплывались.

– Да? – горло напрочь сухое, от этого говорить больно, будто наждачкой проехались.

– Викки! Викки! – завизжали на том конце. – Викки, мадам Лима приглашает тебя на вечер знакомства! А!

– Какой вечер? – рука рефлекторно тянется к шее, надо срочно выпить воды. Я, пошатываясь, бреду до кухни и включаю свет. Ой, как плохо! Глаза настолько зажмуриваются, что я чувствую, как напряжены все лицевые мышцы.

– Ну, Викки, давай не тормози! – кого-то разрывает от радости. Наливаю в стакан воды, торопливо глотаю, чуть не захлебываюсь, вслушиваюсь в объяснения, и потихоньку до меня доходит. – Ты будешь моей сестрой! Ура! Я же тебе рассказывала, чтобы стать полноценной частью нашей семьи, ты должна пройти знакомство. У нас такого длинного собрания давно не было: Марли и Тара все никак не могли договориться, принять тебя или нет.

– Хелен, а утром ты не могла позвонить? – думаю, что вопрос прозвучал грубо, зато логично. Кто звонит посреди ночи с новостью, которая может подождать?

– Это же так круто, Викки! Ты в ряду кошатниц! Ну, почти.

– Боже, Хелен, – я широко зеваю, сажусь за стол, ощущаю, какая у меня тяжелая голова, и подпираю ее рукой. Продолжаю уже мягким приторным голосом, дабы заверить девочку, что она не зря меня разбудила. – Извини, но я не привыкла обсуждать дела по ночам. Давай я перезвоню тебе днем, ты поведаешь мне о вечере: как, кому и зачем говорить и делать, чтобы меня точно-точно взяли.

Кошатница визжит еще больше, кажется, мой тон подействовал. Откладываю телефон и рука, а с ней и голова, падают на стол. Сейчас чуть-чуть посижу, потом в кроватку. Естественно, никуда я не пошла и проснулась с замерзшими ногами, затекшей спиной и опухшим лицом только утром от будильника. Вид явно не презентабельный, ох и достанется Хелен за эту выходку!

Дина кладет одну ногу на другую и спрашивает:

– Почему две участницы не могли определиться насчет тебя?

– Я это поняла, когда узнала их поближе. Марли – открытая, добродушная, с хорошо поставленной речью, твердым характером, идет в мир с чистыми помыслами. Тара всего лишь грубая высокомерная саркастичная эгоистка. Им не суждено было найти общий язык. Когда я появилась на знакомстве, девчонки были приветливее некуда. Помню, мне стало неловко, хотелось так же искусно притворяться, будто они мне понравились в первую же секунду.