– Виктория, почему ты молчишь? Ты не поняла моих слов? – женщина посмотрела на меня укоризненно.

– Мне тяжело спать в непроветриваемой комнате. Если бы вы отдали ручку от окна…

– Все, хватит разговоров, – перебила мадам. – Хорошего вечера!

– Что ж, посплю здесь, в гостиной, – заключила я, когда дверь за хозяйкой захлопнулась.

– Если она увидит тебя на диване, то сразу вышвырнет отсюда, – Марли пожала плечами, устраиваясь рядом с Тарой. Сестра напряженно следила за полной чашкой чая, дабы ничего не пролилось, пока девушка удобно размещалась.

– Ой, давай сюда, – Тара забрала кружку. – Я не хочу опять скидываться на чистку мебели только потому, что кое-кто криворук. Сядь сначала нормально. Кстати, Викки, она права. Правила гласят, что каждой кошатнице отводится своя комната, где и должны спать. Я понимаю твои переживания. Когда я жила там, эти проклятые осы только начинали вить гнездышко. Шуганула их пару раз и целый месяц окно вообще не закрывала.

– В спальне очень душно, – я пожала плечами, надеясь заручиться поддержкой хоть одной из них. – От этого я так плохо сплю. Каждое утро голова тяжелая. Марли, может, я посплю у тебя? Мы ведь часто проводим ночи вместе, почему бы мне не быть рядом в момент, когда тебе плохо?

– Ты имеешь право сидеть у сестер до поздней ночи, – присоединилась Хелен. Она села рядом с Тарой, и последняя была не очень довольна тем, что весь ее диван теперь занят. – Вся штука в том, что для нас важно личное пространство и полностью насытиться им нам удается только перед сном, потому что сутки напролет мы все вместе.

Я стояла напротив кошатниц и чувствовала себя обиженной. Ничего же не случится, если я просто посплю здесь. Я сложила руки на груди и пошла к себе, нарочно ступая по лестнице как можно громче. Позже Хелен заглянула ко мне и стала извиняться за какие-то размеры.

– Боже, ты о чем? – я еще была зла на них, и в ближайшее время меня точно бесило бы любое действие сестричек.

– Я знаю, на что ты обиделась.

– Да ладно? – я повернулась к окну. Осиное гнездо неприятно жужжало. Голова немного кружилась из-за недостатка кислорода.

– Не трудно догадаться, – хмыкнула Хелен. – Ты расстроена, что тебе не хватило места на диване. Ну, прости, мы закажем новый.

Это так мило! Я даже дерзить сейчас не могу. Интересно, она серьезно или всего лишь пытается разрядить обстановку?

– Иди, спи, сестренка. Времени много.

– А! Ты назвала меня сестрой? Круто! – с визгами и писками Хелен бросилась меня обнимать. Ладно, ладно, на нее я больше не злюсь. Я вспомнила про обязанность помогать ей и, ослабив объятия, сказала:

– Выспись хорошенько, завтра мы с тобой оторвемся по полной на открытии клуба. Пообщаемся с подтянутыми красивыми парнями, м?

Хелен рассмеялась и покинула спальню. Я задернула шторы, включила ночник, но он не загорелся. Я цокнула и поджала губы. Лампочку-то я все еще не купила! Господи, как душно. Терпи, Викки, терпи.

– Надо бы поработать над выносливостью, – ругалась на себя, пока с подушкой спускалась в зал под покровом ночи. Прохладно. Счастье какое, что тут прохладно и свежо. Оставалась пара ступенек, когда я заметила тусклый свет и тень, еле заметную на полу. Я подняла голову и увидела мадам Лиму. Черт! Я вцепилась в подушку и замерла, не зная, что делать: сдаться или постараться смыться. Хозяйка сидела у окна, на журнальном столике горела свеча. Лима смотрела на ее пламя и водила указательным пальцем по нижней губе, хмуря брови. Она в глубокой задумчивости – решила я. Женщина приоткрыла ворот халата, обнажив шею, на которой поблескивало кольцо. От губ мадам перешла к украшению и начала тихонько водить пальчиками по кольцу, будто наглаживая его. В этом было что-то крайне личное, да и вообще, глубокой ночью сидеть одной в своих мыслях – дело не общественное. Придя к такому выводу, я аккуратно вернулась назад, стараясь делать минимум движений, даже не шуршать тканью сорочки.