Правда, Н.Х. Бунге, отменяя подушную подать, говорил вместе с тем о необходимости отмены круговой поруки, и Государственный совет с ним согласился. Закон 28 мая 1885  г. среди прочего предоставил министру финансов «приступить безотлагательно» к подготовке изменений в законах «о порядке ответственности по уплате в казну окладных сборов». Но отмена круговой поруки (затянувшаяся до 1903  г.) – это уже начало борьбы с общиной. Между тем, община была в глазах власти необходимой подстраховкой на время проведения крестьянской реформы (вплоть до конца выкупной операции). Только с окончанием выкупа (досрочным – по манифесту 3 ноября 1905  г.) можно было переходить к ликвидации общины – и это было начато. Столыпинская реформа логично продолжала «Великие реформы», но – в качестве следующего этапа. Отмена подушной подати – воплощение этапа предыдущего, необходимая часть «Великих реформ».

Окончательная победа над пережитками старого ставила в первую очередь вопрос о создании нового. Началось движение России к подоходному налогу. После того, как совсем недавно, в начале 1880-х годов, самим Н.Х. Бунге проект подоходного налога был признан невыполнимым, двигаться к нему можно было только постепенно. Первый шаг был сделан в том же самом 1885 году – даже раньше отмены подушной подати. Подопытной группой вновь оказались предприниматели.

Скромные «Правила об обложении торговых и промышленных предприятий дополнительным сбором (раскладочным и процентным)», подписанные царём 15 января 1885  г., умещаются на трёх страничках Полного собрания законов Российской империи77. По объёму и по статусу новый закон не сравнится с Положением 1865  г., венчавшим предыдущую реформу промыслового налога. А по значению – не уступит.

Еще в начале 1880-х годов состоялось обсуждение реформы промыслового налога с участием биржевых комитетов. Министерство финансов поставило вопрос о введении в промысловое обложение «большей уравнительности». Воплощением «неуравнительности» служил патент, заставляющий купцов с разными доходами платить одинаковый налог. Но тогда «попытка Бунге покончить с патентной системой обложения… вызвала протесты предпринимателей, на защиту которых встал и Государственный совет»78. Проблему пришлось решать не уничтожением старого, а – как в мудрой сказке – созданием нового.

В дополнение к основному промысловому налогу (патенты на право торговли и промыслов плюс билеты на заведения) в 1885  г. появился дополнительный. Для отчётных предприятий он имел форму процентного сбора с прибыли, для неотчётных – раскладочного сбора. На схеме эти новшества показаны курсивом.

Отчётные предприятия – это прежде всего акционерные общества, обязанные ежегодно публиковать для всеобщего сведения отчёт о прибылях и убытках. Стремясь обеспечить прозрачность такого рода предприятий, правительство требовало от них вести бухгалтерию по правилам, обеспечивающим независимую проверку данных о прибыли и убытке («двойная бухгалтерия»). За счёт этого чиновники были уверены, что точно знают прибыль предприятия, которая и была обложена дополнительным налогом в размере 3  %.

Сложнее оказалось с неотчётными предприятиями, которые в подавляющем большинстве не вели правильных торговых книг, и это не позволяло точно установить их прибыль. Для них использовали раскладочную систему: особое присутствие на министерском уровне раз в 3 года определяло сумму сбора для всей страны и распределяло её по отдельным губерниям; далее губернские податные присутствия (специально создаваемые при казённых палатах) развёрстывали свою часть суммы по уездам, уездные – вплоть до отдельного плательщика. Принцип раскладки в законе указывался лишь в самом общем виде: между уездами – «сообразно степени развития в них торговли и промышленности», между предприятиями – «сообразно предполагаемым прибылям их». Сумма раскладочного сбора устанавливалась в таком размере, чтобы не превышать 3  % предполагаемой суммарной прибыли неотчётных предприятий.