– Как-то совестно, – попытался отнекиваться казак, но все увидели, что у того глаза заблестели алчным светом.

– Ты что, сдурел, Сафронушка! – воскликнул Аким. – Баба сама тебя призывает, а ты так… Иди и не обижай молодуху. Небось скучает без мужика, а ты у нас видный и тихий. Иди, отведи душу!

Сафрон вроде бы с трудом, но согласился и отправился в гости. Вернулся смущённый, но довольный и тоже с гостинцами.

– Бедно живут людишки. Эта баба была при зажиточном мужике, да мужик загинул где-то. Я ей немного мелочи оставил. Вот лука дала и капусты.

Остальные казаки усмехались с завистью и жадным желанием хоть что-то перекусить.

– Тут больше оставаться нет смысла, – изрёк Данилка. – Пустимся дальше, а то силы иссякнут, и останемся в этой деревеньке ждать голодной смерти.

Молчаливо согласились с ним и утром следующего дня, прикончив скудные запасы пищи, отправились дальше. Дней через десять с опаской приблизились к крепостце Воронеж, не надеясь встретить там своих.

Оказалось, что крепость сдалась без боя самозванцу, вернее его ватагам, и находилась в великом брожении.

– Есть надежда, что нас примут здесь, – с довольным видом молвил Данил. – Хоть с недельку побыть здесь и подкормиться, а там и до Дона рядом.

Атаман тут же, расспросив прибывших, распорядился откормить казаков и определить в курень к куренному Никишке, казаку матерому и хмурому.

– Вроде бы сзывают охочих людишек в отряд на подмогу в Тушино, – на другой день заявил Сафрон. – Что скажете, други?

– Когда отправка намечена? – спросил Данил без радости.

– Дней через пять. А что?

– Да вот думаю, что мы уже достаточно навоевались и больше рисковать шкурами мне что-то нет охоты. Хочу на Дон. Там хоть что-то можно делать, а гоняться за богатой добычей как-то не получается. Вся земелька пограблена и взять больше нечего. Бояре да дворяне все разбежались из своих вотчин, а у народа уже ничего нет. Я на Дон!

– Тогда где-то надо раздобыть харчей на дорогу, – подал голос Аким. – Уж больно смутно на душе без харчей.

– Тут есть всё, что нам надо. Поделиться с нами – их обязательное дело! – решительно отозвался Данил. – Дня два нам хватит для запаса харчей? Я готов пошарить в возах и телегах. Снег уже почти сошёл, а до Дона всего двенадцать вёрст. За день добредём, а там можно и лодкой разжиться. Всё легче, чем грязь месить. С них не убудет, а мы тоже своё заработали.

– Смотри, как бы тебе морду не набили, Данил, – строго предупредил Сафрон.

– Что делать? Посмотрю, как это лучше устроить. Такое дело по мне, и я не хочу упустить его.

Данил всё же приволок два дня спустя мешок с мукой, крупой и капустой с проросшим луком. В малом мешочке тяжелела соль.

– Теперь есть надежда, что до дома дойдём, казаки. Ещё узнал, что можно и ягнёнка спереть. Тут есть кошара. Никто почти не охраняет её. Когда пойдём?

– Лучше побыстрее смотаться отсюда, – молвил Сафрон, с опаской оглядывая тесный двор крепостцы. – И перебраться в посад, а то ворота могут нам не открыть, заподозрят чего.

– Верно, – молвил Аким. – Тут баб много осталось без мужиков, легко найти тоскующую душу и переспать ночь и день.

– С этим придётся повременить, Акимушка, – остановил того Сафрон. – Не до баб сейчас. Того и гляди забратают нас в отряд или ещё что… Я настаиваю, чтоб немедля уходить. Сегодня же вечером уйдём в посад до закрытия ворот, и до рассвета мы должны уйти дальше, к Дону. С нашими силами и двенадцать вёрст – трудная дорога.

Герасим больше помалкивал, но тут вдруг рьяно поддержал Сафрона.

– Атаман верно говорит, казаки. Что тут дожидаться? На Дон поспешим!