– Не серчай, старая. Всё обскажу, не беспокойся. Ну, бывай, Палашка.

Они вышли на ветер и, согнувшись, пошли по своему следу, ещё не занесённому пургой, которая уже набирала силу. Кружным путём выбрались к избе тётки и в молчании устроились в чулане.

– Будем спать, – молвил тихо Данил, а Гераська, с дрожью в голосе, спросил:

– Тётке ничего не проболтайтесь. Боюсь я.

Данил положил руку тому на плечо и придавил. Отвечать не хотелось.

Прошла неделя, и тётка как-то молвила племяшку:

– Не приспела пора уйти, голубки?

– Думаешь, что пора? – вопросом ответил Гераська. Он пытливо смотрел на тётку, зная, что она просто так ничего не скажет.

– Пора, милок, пора. Чует сердце, что пора. Вечером и собирайтесь.

– Дай Бог тебе долгой и благолепной жизни, тётка! – воскликнул племяш и поспешил к товарищам.

– Что, так и сказала, что вечером надо уйти? – удивился Данил. – А куда, хотел бы я знать? Кругом только и шныряют разные подозрительные шпыни да разбойные людишки.

– Мне нет никакого желания вертаться к царевичу, – молвил Сафрон. – Подадимся на полдень, поближе к нашим землям. Пусть другие воюют, а мне охота на покой. Как вы, ребята?

– Можно и так, да как пробраться туда? – Аким недоверчиво оглядывал товарищей. – Деньжата, правда, имеются, но их легко и лишиться вместе с головой.

– Ничего, казаки! – Данил бодро встал и потянулся, хрустнув суставами. – Я готов пуститься на Дон. По дороге ещё можно попробовать добыть чего. Гераська, дорогу знаешь на полдень?

– А как же. Выведу. Чего уж там. Топорик прихватить?

– Прихвати, – ответил Аким и добавил: – И рогатину не забудь. Мало ли что.

Как стемнело, казаки покинули двор тётки Герасима и бодро пошагали к дороге, на которую вышли кружным путём.

– Гераська, держись поближе к лесу, – посоветовал Сафрон, оглядываясь во все стороны. – Может, днями переждём в чаще, а?

– Замёрзнем, – засомневался Аким.

– Зато сохраним жизни. Думайте, казаки.

– Я постараюсь вывести вас на тропу, что петляет вдали от дороги, но следует в том же направлении, – предложил Герасим. – Там люди редко ходят.

– Это подойдёт, – кивнул Данил. – Утром покажешь. Деревни в той местности имеются?

– Имеются, да все они наполовину пустые или пограблены. Кругом шастают отряды не то грабителей, не то разбойников, а скорей всего воинства разного.

– Вот его нам больше всего надо опасаться, – заметил Сафрон. – Тут не узнаешь, чьи они, за кого кровушку проливают. А прикончить нас им не составит труда. Поглядывайте по сторонам, казаки.

Утром свернули на тропу, что уходила немного в сторону. Видно было, что ею пользуются редко. После пурги идти по ней было трудно.

Недели через две вышли к Оке. На правом берегу виднелась деревенька. А редкие дымки над крышами показывали, что людей там не так много.

– Да, замордовали людишек, – в который раз сокрушался Сафрон, разглядывая жилье, до которого так рвалась душа. – Может, посчастливится, и добудем харчей?

– С этим везде плохо, казак, – ответил Герасим. – Помнишь, четвёртого лета, снег упал на Богородицу? Урожая давно хорошего не бывало. Изголодались мы, да и обтрепались. Хорошо, захватили господское, а то бы и вовсе замёрзли в лесу.

– Благодари Бога, что хоть живыми остались, – тихо молвил Сафрон. – Пошли, что ли? Лёд ещё по-зимнему крепок, не провалимся.

– Одначе, казаки, ступать осторожнее, – посоветовал Гераська.

– Вроде тихо в деревеньке. Там не больше двадцати изб. Совсем отощала землица русская! Когда это лихолетье кончится? – Аким вздыхал, глотал голодную слюну и ноздрями ловил струйки домашнего жилья.

Поднялись на высокий берег, прошли шагов двести и остановились перед полуразвалившейся избой с местами провалившейся кровлей. Солома, почерневшая и подгнившая, клоками торчала во все стороны. Оконца без пузырей смотрели жалко, подслеповато.