Барахла хоть бродяжить уйти
Мне в отрепьях последнего нищего,
Не встречая тебя на пути.
Глупой птицей тоска моя носится
Над бескрайней равниной печали,
Мне сегодня повеситься хочется —
Снова с разумом я поскандалил.
Заморозить его б лютым холодом —
Он, скотина, бессовестно врёт!
Уморить бы безжалостно голодом,
Да и жить дураком без забот.
Тонкой ниточкой серпик от месяца
Одиноко в окошко глядит…
Ах, как хочется нынче повеситься,
Только гордость моя не велит.
«Приковала вниманье дорога…»
Приковала вниманье дорога —
Стелет сказочные миражи…
У неё их в запасе так много,
Ты, дорога, мне все покажи.
Останавливаться не желаю,
К миражу, словно птица, лечу!
Но мираж ослепительный тает,
И, в бессилье сжав руль, я молчу…
О, когда-то в мираж я поверил,
Думал, счастье он может мне дать…
Я не знал, что мираж так неверен
И способен внезапно предать.
Жизнь моя – это та же дорога,
И любовь – лишь далёкий мираж.
Не достигнуть его мне порога,
Впереди уж последний вираж…
Письмо
Ну, здравствуй, гордячка-рижанка,
Луч солнца в преддверии ночи,
Далёкая Таня, Татьянка,
Ну, здравствуй, не хмурь свои очи.
И, право, сердиться не надо
На глупые строки мои,
Быть может, ты им и не рада,
Ну что ж, ты меня извини.
Пишу, потому что скучаю,
И день ли встаёт над землёй —
Без радости день я встречаю,
Ведь я не увижусь с тобой.
Приходит ли ночь чередою —
Она тяжела так же мне,
Ложусь лишь с надеждой одною,
Что ты мне приснишься во сне.
Ты снишься мне часто, как прежде,
И я благодарен тем снам,
В которых склоняюсь я нежно
К твоим чуть раскрытым губам.
Ты с трепетной лаской рукою
Моей вновь коснёшься щеки,
Прижмусь я к ладони щекою,
И ты не отнимешь руки…
Ну что я, довольно об этом.
Такой поэтический вздор
К лицу лишь влюблённым поэтам,
А я лишь всего фантазёр…
У нас на пороге уж осень
Под золото красит листву,
И серенький дождичек косит
В стога налитую траву.
Висит пеленою над Бором,
Шумит и шумит так надсадно,
Что ж, август кончается скоро,
И лето ушло безвозвратно.
Уж дышат сентябрьским морозом
Росистые ночи с туманом,
Летят облака караваном,
Ветвями им машут берёзы.
Шесть дней я провёл в Васильсурске
Средь белых берёз и осин,
Над Волгой – красавицей русской
Бродил средь дождей я один.
Как всё ж в предосеннюю пору
В деревне уныло, тоскливо,
И время ползёт так лениво,
Как будто телега на гору…
Сейчас к «жигулям» привыкаю,
Уж дважды машину помял,
На днях же, на мост наш въезжая,
В талоне «дыру» схлопотал.
Хожу на работу, ем, сплю я,
А жизнь стороною идёт,
Ведь я не живу – существую,
Во мне только память живёт…
Татьянк, в моей просьбе, хоть тресни,
Но всё ж мне ты не откажи:
Ты помнишь ваш памятник песне?
Так вот, там цветок положи
Ты по моему порученью —
Ведь песни я тоже любил,
Особенно «Песню прощенья»,
Жаль только теперь позабыл…
Да, кстати, на днях вот идея
Мне в голову как-то пришла:
Ты помнишь русалку иль фею,
Что горестно слёзы лила
Там, в парке, у вас над каналом,
Где вместе с тобой я гулял
И где для тебя пьедесталы
Старательно я выбирал?
Ты помнишь там дуб перевитый,
Готовый в канаву упасть?
Так вот, тот «дубочек» спили ты,
Тогда на пенёк сможешь встать!
И будет твой образ стоячий
Шикарен средь тамошних луж!
(Ведь я – «издеватель собачий»
И «язва» в придачу к тому ж…)
Ах, это лишь глупые шутки.
Но память упорно хранит
Всё, вплоть до последней минутки,
И чем-то ещё дорожит.
Ты помнишь те милые сказки,
Что я о цветах рассказал,
И вечер, что тих был и ласков
И сказки мне те нашептал?
Тускнели вечерние краски,
А я без умолку болтал.
Но самую чудную сказку
Я только себе рассказал…
Сбылась вдруг мечта идиота,
Как долго я этого ждал —
Ты рядом со мною! Не кто-то,
А я твою руку держал!
О, если бы только ты знала,