– Понимаю, компас… Как жалко… Вот она тварь! – кипятилась Кая. – Разрушила такую вещь! Просто так! Мы что-нибудь придумаем. Может, где-то можно найти такой…

– Ты смеёшься? Он достался мне чудом. Даже те самые карты, которые ты считаешь бредом, достать проще. Не думаю, что можно взять любой другой компас и заменить стрелку на перо, – закончил он с ноткой ехидцы.

– Надо попробовать, – она тряхнула головой. – Не сдаваться же…

– Да, осталось вернуть Рэю деньги, и возить крупы с тканями, – фыркнул он.

Кая загадочно улыбнулась.

– Не всё так печально, милый, – она прижалась к его плечу. – Я – с тобой. А значит, ты обречён… Обречён быть счастливым, – рассмеялась она, втискиваясь между ним и бортом корабля. – Ну посмотри же на меня… Я – здесь. Жизнь продолжается. Мы тебя нашли. Шторма не будет. Всё хорошо. А компас… Ну и ладно. Ну не будешь вилий продавать… Ну и пусть. И так всё хорошо. Может, уже на берег спустишься, да домик построишь… – она игриво смотрела на него, держа его за руки. – Глядишь, ребёночка родим, ммм? – она вдруг приникла к нему. – Киеран?.. Давай заведём ребёнка… Я хочу… От тебя… – она целовала его. – Давай… Ну пожалуйста… Надо просто жить… Как все. Спокойно. Давай уйдём из этого порта. Вернёмся на наш остров… И заживём там… Я даже научусь печь пироги… Киеран… – она крепко обняла его. – Пусть Рэй и все остальные дальше носятся по морям в поисках непонятно чего. А ты будешь счастлив… просто счастлив… Со мной… Ты просто не пробовал никогда, ты всю жизнь на борту… Давай… – она потянула его за руку. – Пошли… Если не в море, то хотя бы в каюту… А то я прямо здесь на тебя нападу, – рассмеялась она. – И пусть команда смотрит, мне всё равно…

– Кая… – он возвёл глаза к небу.

– Да-да… – звонко рассмеялась она. – Вот такая она, участь моряка, влюбившего в себя вилию. Об-ре-чён… Обречён на счастье и любовь…

…Смех, шаги… Опустевшая палуба… И перо с запиской, летящее в тёмном небе… Как маленькая птичка… Только перу не нужен ни отдых, ни сон. Перо не подстрелят… Перо долетит до адресата. А дальше – его ход.

Ветер утих. А гнев – нет. Обида и давняя боль заполняли сердце. Она сидела в каком-то утлом строении на берегу. Идти никуда не хотелось. На душе было тошно. Хотя есть ли душа у нелюдей?

– Сволочь, – прошептала она. – Работорговец… Сводник… Надо было тебя пристрелить на месте. Хотя, порция лжи отравит тебя насмерть. Умрёшь чуть позже… Сам разрушишь свою жизнь, тварь. Я тебе устрою «материк». Иди, поболтай со своей дурой-вилией. Она ооочень удивится твоим новым познаниям. А ты ведь поверил… Во всё поверил. Наивный балбес. Не видать тебе материка. Будешь теперь шарахаться от Белых вилий и искать подвох. Пока не сложишь голову… Ты обречён, хоть ты этого и не знаешь. Как же вы все мне надоели… Когда это кончится…

Взгляд вилии был тоскливо-обречённым. Не перед кем было играть, незачем было изображать силу и жестокость. Тюков с соломой можно было не стесняться – им всё равно на нелюдя. Как и всем остальным, впрочем.

Вилии для этого мира были просто товаром. Живым товаром. Капризным. Требующим внимания и уступок, но, всё же, товаром. И этот Аррига – очередное доказательство.

– Лживые наглые моряки… Быдло… Твари… Больно тебе, да? Ты дорожил этим компасом… Вот и мучайся теперь. Как я мучаюсь. Так тебе и надо. Потерял смысл жизни – прекрасно. Перестанешь вилиями торговать. И смиришься. А не смиришься – тебе же хуже… Ещё бы до карт добраться… Но да ладно. Хватит и испорченного компаса. Он из тех, древних. Ему не место на Островах.

Она крепко зажмурилась и откинула голову на стену сарая. Ей надо было отдохнуть, перед тем как…