– Макс, почему ты взял меня с собой? – тихо, почти шепотом, неожиданно спросил Андрей.

– Ты же знаешь, – немного замялся Макс, стараясь не встречаться с другом взглядом, – что сына вождя должен сопровождать…

– Нет, ты не понял, – перебил Андрей, и его голос стал серьезнее и тверже. – Почему ты позвал именно меня?

Макс не нашелся сразу, что ответить. Не мог же он сказать другу, что испытывает вину за то, что случилось с ними давным-давно, еще в детстве. Да, много лет назад они оба были мальчишками, несмышлеными и глупыми, способными на необдуманные поступки, но Макс всегда оставался сыном вождя. Его слово на Плавучих островах было если не законом, то очень весомым аргументом. И его отец, вождь Плавучих островов, обязательно к нему прислушался бы, если бы Макс заступился за друга. Но он не заступился. Просто испугался. Тогда он этого не понял, но, повзрослев, осознал, что поступил как трус. Ведь оба они были виноваты в том, что в океан уплыл один из островов, который принадлежал общине Серого Кашалота.

А все началось с невинной, казалось бы, шалости. Огромные острова были связаны между собой тросами и канатами и соединялись небольшими перекидными деревянными мостиками. Друзья решили отвязать один из островов, чтобы отправиться на нем в дальнее и, как они считали, увлекательное путешествие. Но когда они развязали веревки, остров тут же сдвинулся с места и с треском врезался в другие острова, оказавшиеся рядом. Испуганные мальчишки стояли и смотрели, как взрослые выбегают из лачуг и суетятся в тщетной попытке поймать остров. Но тот был слишком большим и совершенно неуправляемым. Пробив себе дорогу в океан, остров уплыл, а вместе с ним уплыл месячный запас еды, что принадлежал общине Серого Кашалота.

Как раз за пару дней до этого из федерации прислали плоты с консервами, пшеницей и овощами. Для народа, который с огромным трудом добывал себе пропитание, это стало большой потерей.

Макс хорошо помнил, как их с Андреем привели на общее собрание, помнил взгляды соплеменников. Да, он запомнил их на всю жизнь – столько негодования, злости и отчаяния он не видел еще никогда. На собрании было решено отправить Андрея в рыбаки на восемь лет как зачинщика «злой шутки». Приговор был суров, и многие смотрели на Андрея с сожалением и ужасом. Он был виноват, но он был мальчишкой, который не заслуживал такой участи. Максу же не сказали ни слова, словно его и не было там, когда они отвязывали канаты.

Теперь Макс точно знал, что именно он обрек друга на ужасную каторгу. Его отец, когда оглашал свое решение, смотрел на сына и специально вынес такой строгий приговор, надеясь, что тот заступиться за друга. Но Макс не заступился. Он молча стоял, опустив глаза в пол, и долго еще ощущал на себе строгий, холодный взгляд отца.

– Ты же мой друг, – смущенно, стараясь, чтобы не дрожал голос, ответил Макс, чувствуя на себе пристальный, настойчивый взгляд Андрея. – Тем более нам так и не удалось нормально пообщаться после окончания твоей службы рыбаком. Ты словно избегал меня.

Макс подумал, что это подстегнет друга к откровенной беседе. Он ждал, что Андрей откроется ему, расскажет о том, что пережил, и, главное, скажет Максу, что тот ни в чем не виноват. Положит руку ему на плечо, улыбнется знакомой улыбкой из детства и крепко обнимет давнего товарища. И растворится та неловкость, что повисла между ними. И Макса больше не будут терзать угрызения совести, которые он испытывал все эти годы. Ах, как часто он думал, что лучше бы ему отправиться в рыбаки вместе с другом, а еще лучше – вместо него.