Пару месяцев нам пришлось безвылазно сидеть под землёй, фиксируя смертельную концентрацию в атмосфере «невидимой смерти». За это время мой личный состав настолько озверел от безделья и невозможности выплеснуть свою ярость на противника, что пьяные оргии неизменно завершались массовыми потасовками, благо без смертельного исхода для дерущихся. Я не препятствовал такому поведению, понимая их состояние. Помимо физической тренировки в полном контакте, бойцы оттачивали свои навыки в рукопашной схватке и сбрасывали часть отрицательной энергии. Младший командный состав, строго проинструктированный мной, не давал поединкам стать неуправляемыми, вовремя погашая излишнюю злобу.

Постепенно внешние условия смягчились, позволяя нам изредка выходить на поверхность в защитной экипировке и изолирующих противогазах. Правда, к этому времени через город уже никто не проезжал, и мы совершали только разведывательные вылазки, проверяя и подчищая магазины, склады и аптеки. А сегодня операторы-наблюдатели засекли военную колонну на приличном расстоянии от города. Была вероятность, что приближающиеся бронетранспортёры выберут объездной маршрут, но этого не случилось. Обречённая на убой техника на высокой скорости втянулась в заранее расчищенную нами единственную улицу, которая делила город на две части и была кратчайшим расстоянием от одной окраины до другой. Мои ребята, соскучившиеся по настоящему делу, быстро заняли подготовленные позиции и стали ждать врага, рвущегося в расставленную нами мышеловку. Кажущаяся мёртвой улица в нескольких местах была искусно заминирована, а в домах установлены направленные наружу мощные фугасы. На крышах невысоких домов и в окнах третьих-пятых этажей, выходящих на большой перекрёсток, скрывались стрелковые ячейки, миномётный расчёты и места гранатомётчиков. По сути, нами был подготовлен «огневой мешок», вырваться из которого было практически невозможно.

Метки на моём тактическом планшете неумолимо втягивались в нашу засаду. Вот уже в нескольких сотнях метров на улице показался головной бронированный монстр с бульдозерным ковшом, на некотором расстоянии от него вторая машина, на крыше которой непрерывно вращалась башня с автоматической пушкой 25-мм. Другие транспортёры тоже соблюдали дистанцию, в готовности быстро остановиться, не врезаясь в идущую спереди единицу. «Грамотный у них командир» – подумалось мне, но в это время под колёсами первого гиганта рванули две мощные днищевые мины, подбросившие мчащуюся машину в воздух и вырвавшие её задний мост, полетевший в сторону. Второй броник стал резко тормозить, уходя юзом вправо, но налетел на уличный бордюр и завалился на левый бок, по инерции скользя по бетону дороги и высекая сноп искр.

И тут началась настоящая какофония: взрывались другие мины и фугасы, застучали автоматические пушки и крупнокалиберные пулемёты, кроша кирпичи зданий и разбивая в мелкий стеклянный дождь ещё целые окна домов и витрин, дымные следы противотанковых гранат заканчивались яркими вспышками взрывов и детонирующих следом боеприпасов на транспорте. Пространство улицы заполнили пыль, дым и пороховые газы. Мои бойцы не новички в уличных войнах. Несколько десятков различных автомобильных колонн были остановлены и разбиты нами в пух и прах. И эта, с виду грозная машинерия, одетая в броню, ощетинившаяся стволами различного оружия, мчащаяся на высокой скорости, не устояла против моих мастеров засад. Шестнадцать минут двадцать пять секунд (я машинально включил секундомер после первых взрывов) понадобилось нашему отряду, чтобы подавить все признаки сопротивления. Шесть бронетранспортёров пылали ярким пламенем, два опрокинулись на бок, два последних в колонне пытались развернуться, но получили очереди из крупнокалиберных пулемётов по колёсам и остановились, как вкопанные. Люки этих машин не открывались, видимо экипажи решали, как им поступить: сдаться на милость победителям или быстро умереть под перекрёстным огнём моих гранатомётчиков.