– Решено! Отплываем к полудню, – рявкнул наконец Бельяфлорес. Лейте в глотки свой ром, и работать – солнце уже поднялось! Подтянуть такелаж, проверить трюмы, закупить два сундука зеркал! Ахой[52], шевелите плавниками, бездельники!

Капитан немного поторопился с расчетами, но в тот час, когда порядочные пираты только-только протирают глаза, просыпаясь после сиесты, «Вальядолида» наконец-то подняла якоря и отправилась за удачей. И последнее, что разглядел в подзорную трубу капитан Бельяфлорес, глядя на берег любимой Тортуги, – вооруженный отряд под флагом Черной Бороды. По счастью, никто из моряков не успел проболтаться о цели их путешествия, а «Вальядолида» была одним из самых быстроходных судов в порту. Бельяфлорес показал неприличный жест неудачливым чернобородцам и перехватил штурвал:

– Курс в открытое море,…!

– …!!! – откликнулись парни с вахты.

Путешествие началось вполне благополучно. Первые три недели обошлись почти что без приключений. Нашли в бочке из-под вина девицу, припрятанную Подлячеком, и высадили красотку на остров, благо отплыли недалеко. Взяли на абордаж какого-то маленького креола-контрабандиста, отняли груз превосходного табака. Юнга Фикс утопил ведро, а нырнув за ним с перепугу, раскричался, что видел в волнах девицу с вот такими пышнющими буферами. Команда начала было ржать, мол, мальчишки находят баб даже в дохлых акулах, но старик Ботаджио остановил насмешников и долго рассказывал о сиренах – морских девах с ангельскими голосами, которые заманивают моряков на острые камни и топят. Бельяфлорес приказал всей команде залепить уши воском, а себя привязать к мачте – любопытство разобрало… Так себе оказались девки. Вроде грудастые, а зады с чешуей, и поют скучно – то ли дело рыжая Пенни в старой портлендской портерной…

А море оставалось спокойным. Ровный ветер гнал баркентину строго на юг – ни затишья, ни шторма. Ни вершины, ни берега, ни паруса на горизонте. Воздух полнился шумом, будто где-то далеко-далеко звонили серебряные колокольчики. По ночам волны стали светиться молочным, переливчатым светом. Парни пробовали трясти Ибн Гвироля, но студент отмалчивался – с первых дней плаванья он сделался странно неразговорчив и все чаще молился, перебирая четки. Зато Ботаджио тешил команду рассказами о дивных островах и таинственных землях.

Воздушный налет меднокрылых птиц оказался отнюдь не так страшен, как твердили о нем легенды. Пара пушечных выстрелов – и от стаи только перышки полетели. Порвали парус, на всю жизнь перекрестили шрамом ягодицу бедняги Фикса – и все дела. С песьеглавцами оказалось куда сложнее.

Первый остров, к которому причалила «Вальядолида», оказался пустынен. По долине лениво бродили откормленные быки с золотой шерстью, редкие ласточки таились на горных склонах – и все. Предупрежденные мудрым старцем, матросы споро таскали воду, остерегаясь даже браниться в присутствии синеглазых волооких красавцев. Капитан Бельяфлорес рискнул приблизиться к одному из быков – и поразился солнечной мудрости взгляда зверя. Да, пожалуй, мысль забить и сварить на костре это чудо сравнима с грехом человекоядения.

На второй остров матросы тоже сошли без страха. Тропический лес кишел жизнью, экзотическими плодами и животными, столь странными с виду, что не сразу и догадаешься, с какой стороны его есть. Но матросы не церемонились – за время путешествия им настолько опротивела солонина, что в первые дни в котел шло почти все, что попадало под выстрел. В азарте охоты Рыжий Фриц случайно застрелил детеныша с длинной собачьей мордочкой и ничтоже сумняшеся оставил тушку в лесу, сочтя несъедобной. Той же ночью кинокефалы пришли мстить за родича.