– Четыре! – уточнил я.

Я заказал бутылку какого-то местного сухого зелья, закуску, салаты. Шашлыка, естественно, в наличии не оказалось, пришлось остановиться на котлетах «по-киевски».

– Как это родители отпустили тебя одну, будь я твоим папой – ни за что бы не отпустил.

– Если бы мой папа был таким, как ты, мы бы с тобой здесь не встретились. Да и не одна я сюда приехала, а с Катей и Машкой, просто им раньше надо было вернуться домой.

– Ну, не здесь, так в институте я бы тебя все равно засек, рано или поздно.

– А если бы это случилось поздно, тогда что?

Я разлил вино по бокалам, и мы выпили по глотку.

– Тогда бы сожалел об этом всю жизнь.

– Всего-то! И не попытался бы отбить меня у кого-то другого?

– Понимаешь, отбить можно только того, кто хочет, чтобы его отбили. Вот если бы ты захотела…

– У-у, да у тебя философия!

– Да, Юленька, именно так! Есть у меня дружок, который считает иначе.

– А мне нравится твоя философия, она оставляет за женщиной право выбора.

– Право выбора всегда остается за женщиной! Это только нам, мужикам, кажется, что все обстоит наоборот. Мы можем, конечно, пыжиться, производить впечатление. Но если женщина потеряет к тебе интерес – пиши пропало! Так что важно не довести дело до этого. Иначе – пеняй на себя.

– Знаешь, есть женщины, даже среди моих подруг, которым нравится, когда подавляют их волю. Я даже думаю, что таких женщин большинство.

– Ты тоже к ним принадлежишь?

Юля задумалась:

– Честно сказать, ещё не знаю, возможно.

– Тогда я тебе сочувствую.

– Почему?

– Видишь ли, им, этим женщинам, нравится вовсе не то, что их подавляют, а что решения за них принимают другие.

По мере того, как бутылка пустела, язык мой развязывался все больше. А Юля почти не пила, так, лишь пригубливала бокал. Мне нравилось, что я говорю столь умные вещи, это должно произвести на девушку впечатление.

Когда мы вышли из кафе, на улице уже смеркалось. Мы медленно брели по аллее и молчали. Навстречу нам шли такие же праздные люди, парами и компаниями, никто никуда не спешил, откуда-то доносилась музыка. Зажглись фонари, вокруг каждого из них бесчисленным роем клубились мошки. В парке под огромным развесистым деревом я хотел было поцеловать Юлю, но она легонько меня отстранила.

– Не надо, давай не будем спешить.

Мне показалось, что она хотела сказать ещё что-то, но передумала. Возле нашего пансионата мы сели на скамеечку.

– Ты знаешь, в школе у меня был мальчик, с которым мы вначале просто дружили, а потом дружба переросла в нечто большее…

Она замолчала, как бы раздумывая, продолжать ли дальше.

– И где он сейчас? – спросил я.

– Его больше нет. Он прыгнул вниз с девятого этажа, когда узнал, что у меня появился другой.

– Неужели не было иного выхода?

– Был, наверное, но, очевидно, не для него. Знаешь, как тяжело сознавать, что ты виновна в смерти кого-то.

– В чем же твоя вина? Что полюбила другого?

– В том, что предала. Помнишь, у Данте – предатели находятся в девятом круге ада, вмерзшие в заледенелое озеро.

«Боже! – подумал я, – и такое творится в голове девочки, которой всего девятнадцать!»

На другой день я поехал провожать Юлию в аэропорт. С самого утра она была грустна и сосредоточена. Большую часть пути мы молчали. Я чувствовал, что она сожалеет о том, что вчера так разоткровенничалась со мной. Мне тоже было неловко, как будто я прикоснулся к чужой тайне, которую мне вовсе не следовало знать. Но что сделано, то сделано, сожалеть об этом бессмысленно.

– В нашем городе ты не задержишься? – спросил я её. – Сразу домой?

– Да, до самого сентября теперь из дому ни шагу, надо с родителями побыть.