– Вы мне отказываете?

Я сама не поняла, как мы так, легко и просто, вернулись к обращениям на вы и прочим веяниям хорошего тона.

– Я живая, а вы некромант. Вы несёте для меня угрозу. Хоть трижды не прикасайтесь ко мне, а кто выступит гарантом в том, что этот ваш тесный контакт не случится и меня не постигнет участь этой несчастной девушки? Вы сейчас там чего-то не чувствуете, а если почувствуете? Если распробовали плохо, я не знаю… У нас-то не было… ну, вы поняли. Того, что у вашего знакомого было с той девушкой. Я вижу в вас угрозу для своей жизни и вынуждена вам отказать. Сейчас и во всех последующих предложениях мой ответ будет «нет».

Бросив на ноги Мэр-Дала папку с материалами дела, я решительно сложила руки на груди и наконец-то закрыла свой рот, решив молчать до самого трактира. Но у инквизитора было иное мнение.

– А если я вам скажу, что у нас с вами этот тесный контакт был? – поддавшись вперёд, чем изрядно меня напугал, зловещим шёпотом поинтересовался он. – Вы измените своё решение?

– Что за… Что за вздор? – пытаясь скрыть, насколько я напугана, я всплеснула руками, да так и коснулась головы инквизитора, что приблизилась к моему лицу непозволительно близко. – Вы… чего это?

Мэр-Дал не отстранился, а наоборот, воспользовался моментом, чтобы перехватить мои руки и крепко сжать их в своих. Его взгляд, до этого холодный и расчётливый, вдруг потеплел, и в нём промелькнула какая-то… тоска?

– Не притворяйся, будто не помнишь, – прошептал он, его дыхание опалило мою щеку. – Тот день, старый колодец, торговая площадь… неужели на самом деле ничего не помнишь?

Я попыталась вырваться, но его хватка была железной. В голове лихорадочно метались обрывки воспоминаний, какие-то смутные образы, но ничего конкретного. Хмырь явно что-то выдумывал, пытался сбить меня с толку. Но зачем? Что он пытался скрыть? Или, наоборот, вытащить из меня?

– Вы бредите, инквизитор, – процедила я сквозь зубы. – Поверьте, никогда бы не забыла такое… неприятное происшествие.

Его губы скривились в усмешке, но глаза оставались серьёзными.

«Неприятное происшествие? Ты бессмертная, что ли?» – вопрошали его изломанные брови.

Он замолчал, словно передумав говорить что-то важное. Его хватка ослабла, но он не отпустил мои руки, продолжая сверлить взглядом.

– Пусть будет так, – наконец произнёс инквизитор. – Но знай, что твой отказ будет иметь последствия. Я выясню, что ты скрываешь. А тебе есть что скрывать, нутром чую, Полли Неймиш.

Он отпустил мои руки, и я отшатнулась, чувствуя себя так, словно меня окатили ледяной водой.

Что это было? Неужели нечто настолько позорное и похабное было стёрто из моей памяти, что этот гад позволял себе подобное поведение? И почему мне казалось, что он меня… поцелует?

Отчего-то последняя мысль была до головокружения постыдной. Подумать только, каких-то пять минут назад я от страха не знала, куда себя деть, заполняя пробелы в знаниях о некромантах, а сейчас… Я что, рехнулась? Он касался меня, был близко, непозволительно близко. Он – способный впитать жизненную энергию, как значилось в деле, неосознанно, а я… Я о поцелуе горюю! О несостоявшемся!

Позорище какое!

В голове роились вопросы. Слишком многое стояло на кону.

Повозка остановилась. В запотевшее окно, куда я бросила рассеянный взгляд, был виден мой трактир.

– Поступайте, как знаете. Мне нечего скрывать, в отличие от вас. Вот только имейте в виду, что не буду сидеть сложа руки, если вы под меня копать начнёте. Я отвечу тем же. И отобранные воспоминания припомню, и ваше злоупотребление властью, и беспочвенные обвинения, и золото, которое вы мне на рассвете передали. Не считайте, что вы здесь один такой умный. Ваше время истекло, инквизитор, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Если вам больше нечего сказать по существу, я пойду тогда с миром.