– О, Что-то Высшее, подкинь
умелость радоваться просто!
Живу по Ян и пью – по Инь,
и – нет цветения и роста,
и нет гармонии в душе —
сплошь камнепады и тайфуны…
Я – Мельпомены атташе —
рву жилы, волосы и струны.
Не отрекаясь, не кляня,
не примыкая к хороводу,
я всё, что строило меня,
благодарю за непогоду
и дни, что звёздам вопреки,
благоприятные – по сути…
Не обессудьте, добряки,
и руки в омуты не суйте,
плюсуйте к низшему числу —
за слабость – юность и остылость…
Но романтичному ослу,
прошу, Всевышний, сделай милость.
Крепчай, броня, спасай меня!
Расти, забор! Смелейте, зубы!
Не наступай, стена огня!
Уймитесь, бесы и суккубы!
Не знаю всех по именам —
и знать, и звать – не по охотке…
Но взгляд ползёт по сторонам:
вы взяли все мои высотки.
В глазах случился кувырок,
в мозгах – сработала хлопушка,
и зазвучал мой «русский рок»
как «гваделупская частушка».
Пропал волнительный азарт —
максимализм и праздник юный…
Разочарован пьяный бард
в мотивах жизни шестиструнной.
Не стал горланить и бренчать,
устал доказывать незрячим:
на лоб поставлена печать
чужими хохотом и плачем,
и вечной болью и тоской —
от перспективы и флешбэка…
Есть инструменты в мастерской,
но толку нет – без человека.
Нет рядом той, нет рядом тех —
с кем можно быть большим и малым —
любым – без шуток и потех,
больным, голодным и усталым —
не идеалом – без коня,
плаща и шпаги, и короны.
Мои враги – внутри меня,
и там же – личные иконы…
Дыханье осени – пьянит
и отрезвляет вероломно,
и благородный строгий вид —
сияет зло и безсоромно:
не надо этой мишуры
и маски – графа Монте-Кристо —
неубедительной игры
провинциального артиста…
Турист, смотри со стороны:
вот – мистер Икс – он первый – лишний…
Он – пленник мира и войны.
Благослови его, Всевышний.
<29—30.08.18>
Эй, художник!
За неделю полна тетрадь.
Ровно двадцать четыре листа.
С Человеком озёрная гладь.
В глубине – синева густа.
Травы, звёзды, Луна, рассвет…
В каждом слове избыток струн.
На бумаге живой портрет,
но художник, художник – врун!
Я не верю тебе! Постой,
сам не веришь своим словам!
Из фальшивой любви настой
по несведущим бьёт головам.
Искры – роем из глаз – на стол,
но души закрома пусты!
Эй, художник, сломай престол!
Эй, художник, сожги холсты…
<27.10.12>
Мёд
Место сомнений – везде:
я – не бегу от огней,
сто́я на чистой воде,
или же, всё-таки – в ней?
Я-то – совсем не Христос,
мне по воде – не ходить,
значит, не надо всерьёз
так на неё выводить
мысли, поступки, слова —
собственный мой капитал.
Пухнет моя голова,
как плодовитый фракта́л.
Я – состоявшийся тип,
не состоятельный топ,
но – окончательно влип
в топи ошибок и проб.
Где ты, уверенный шаг,
твёрдость и крепость ума?
Взгляд устремился в больша́к:
там – непроглядная тьма.
Я – сомневаюсь, что жив,
я – не уверен, что мёртв,
мир – вероло́мен и лжив,
ли́пок и сла́док, как мёд —
выкормил душу тельца́,
небо и нёбо – прижёг,
вылепил форму лица
и – вдохновил на прыжок.
<17—19.01.19>
Залепа
На самом деле, не слепой я,
хоть оба глаза в минусах:
я – спец в теории запоя
с молочной пеной на усах…
Я – вижу краски снов и хроник
из электрических щелей…
Я – так случилось – не дальтоник,
но так живётся тяжелей.
Не о физических нашлёпках,
мой стих – о внутренних тонах…
Я – спец в психических раскопках,
в коротких штопанных штанах…
Когда неглупо и неслепо,
тогда – губительно, хмельно…
Вот – компромиссная залепа
включает принцип домино…
От незначительных пылинок
тускнеет жизнь – во всех углах.
Я – спец в стояньи без ботинок
на мной придуманных углях…
Вскипаю чайником, со свистом,
и – открывается уму:
как важно быть специалистом
в том, что не нужно никому.