И миром жизни повторяешь день.

Белели скалы странного безумства,

Они казались нужными в аду

Немым и плохо спящим от чудес,

Пространственным изгоям без идей.

Мучительное право верит здесь,

Как будто бы ты жил у стен молитвы,

А ночью эти стены были сбиты

И сам ты стал наивностью своей.

Всё ищешь дух идеи за гробом,

Могучим телом держишь этот дух,

Но сам не зная будет ли потом -

Причину познаёшь об этом мире.

Титан над уровнем мечты в багровом сне,

Изучишь ты свой прелести источник

И точно сам пророчествуешь мне -

Свой остановишь шаг внутри идеи.

Где человеком стал ты – дотемна,

Желая понимать искусство мира

Всё в том же веке мучимого сна,

В котором стыло зверем на заре.

Ведёт витиеватый и тугой

Новатор чуда в мире на себе -

Свободу лишней смелости, чтоб жить

Изнанкой формы на её глазах.

Готовит путь по авторской среде

На бесконечность сложенного в ряд

Причин – не видеть сложность на себе,

Внутри её укладывая в свет.

Где век конечен в образе людей -

Он дух приводит к смелости и ждёт,

Над ним парит искусство на глазах,

А бесконечность – слаженная в нас

Не знает философский центр души,

Не видит цели к памяти – вокруг,

Но ровный свод проблемы, словно друг

Парит над безысходностью твоей.

Изнанкой встретит формула истца -

Такую бесконечность, чтобы жить,

Такие формы странные глаза

Над верхом чувства смелостью идти.

Забыл тот автор небо указать

Над прошлым миром прежнего ума,

Он сам сплотил ту часть души – опять,

Но смотрит чувством замертво – от зла.

Им бесконечность движет малую тоску,

Приличествует вехам от людей,

Но бесконечен круг застенчивых идей

И мал под сферой общества души.

За ветвью бересты – поёт сирень,

Виляет стих под маетное утро,

Холоп берёт над мудростью игру,

Где там он будет – думать в пустоте.

Вести законный глупости – поток

Под слов великолепие внутри,

А там, закончив слаженный урок

Пребудет грозно душу понимать,

Ей видеть мир и этим – удивлять

Людей от бесконечного пространства.

Не трудный день, но общего беда

Застигла номер справа от любви,

Под смертью было тело и вода,

Что холод становил ему под род.

Не знает в малой пустоши тогда,

Где ты хоронишь счастье под его

Остатком формы света и добра,

Имея жизни маленький намёк.

Ты оступился в этой моде – навсегда,

Застрял между идейной мостовой,

Куда – то шедшей в прошлое за твой

Моральный облик мании в себе.

Нелишним стало общество, а стать

Утратила твой мир и благодать,

Но воля к праву телится взаймы

И ты её берёшь из этой тьмы.

Где тело видно в принципе себе,

Беде ли в точном казусе на утро,

Но там оставив мыслью на воде -

Ты век находишь в ожидании чувства.

Неведомо уходит мелкий час,

Таща с собой сомнение и скуку,

Он ждёт природу бытия для нас,

Что жизни шанс – не удаль и игра.

Ты пожинаешь собственную форму

От рая социальной красоты,

В её прелюдии и холод мира – ты

Обратно явью сам расположил.

Забыть не может солнце от того,

Что рай не отличался этим миром

От сумерек рассказанных им снам,

Придирчивых и мелких на благах -

Примерах человеческого счастья,

В том видя склеп и рожь пути ума,

Но солнце светит малому не в том,

Что чувство пролагать за этот рай.

Оно сегодня отстранило слог

Над бездорожьем мира воли и беды,

А человеку стало подлостью внутри

Не слышно связи мысли над судьбой.

Исчез источник малой пустоты,

В которой слышно обществом на утро,

Как ты не стал ему тащить и ждать

Печальный рай от верности твоей.

Вытянут в свой страх и не идёт

Гордый боли видимый рассвет,

Знает ролью общества восторг,

Видит мель и это познаёт.

Что ни день, над пришлым светом им

Сверлит гордый пафос над умом -