Михаил нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

– Можно раздавать им шприцы прямо на улицах. Или где они у вас обычно собираются.

– У меня, – взгляд Киллера сделался профессионально пустым, – у меня они обычно собираются в обезьяннике. В раздаче шприцев я тебе не помощник, извини. Моя работа… как бы так объяснить, чтобы не обидеть… немного в другом заключается.

– Не вижу противоречия.

– Я так и подумал, что не увидишь… Ладно. Ты лучше скажи – тебе ведь надо узнать, есть ли среди моей клиентуры спидоносцы?

– Это называется – люди, живущие с ВИЧ. Можно говорить – ЛЖВ.

– Один хер. Будем их выявлять?

– Выявлять… Что-то я не видел, чтоб наркоман взял да и на анализ крови пришел.

– Ты много чего не видел.

Вот так он и обнаружил Гену и остальных. Киллер звонил и со своим смешком-бульканьем осведомлялся: «Миха? Есть клиент один интересный. Не хочешь попить его кровушки?» Такой звонок мог раздаться хоть среди ночи, да обычно среди ночи и раздавался – можно было не сомневаться, что «интересный клиент» сидит рядом, разговор слышит и что капитан Калашников косит на него страшным своим черным глазом, внушая: вот придут сейчас пить его кровушку, и тогда-а… Душу вместе с кровью вытянут! Пока Михаил, подхватив чемодан-укладку, до милиции добирался, «клиент», очевидно, сообщал Киллеру много полезного.

Ладно. Ладно. У Киллера свои дела, у него свои. Руки чесались поскорее обуздать хворь, что точила, изнутри выгрызала маленький уральский город, бедный город, выросший посреди соснового бора. Все лучшее, молодое и упорное уезжало отсюда в областной центр и дальше, в столицу, – а оставшееся, вялое и равнодушное, отдавалось на произвол алкоголя или наркотиков. А шприц один, идет по кругу, катись-катись, яблочко, да на ком остановишься? Кому встретится, тому сбудется, сбудется – не минуется… Это беда несла болезнь, одна беда несла другую, и потом они спорили, две беды: какая победит? какая добьет? И как ни старался Михаил, вдвоем беда с бедой были сильнее.

У Смерти было лицо с яркими армянскими чертами. Довольно, надо признать, симпатичное. Она улыбнулась и подмигнула.

Михаил отвернулся. Но куда отворачиваться, когда они все здесь такие: ведьма, еще одна ведьма, зомби, скелет, вампир…

– На их вид не обращайте внимания, Михаил Ильич. – Молодая учительница цепко оглядела класс. – Это такое мероприятие. В рамках знакомства с культурой страны изучаемого языка… Пахомов, ты что себе позволяешь!

Пухлый парень с кошачьими ушами неохотно слез с подоконника, где сидел в обнимку с полоротой зубастой тыквой. Учительница с некоторым беспокойством задержала взгляд на висящей через плечо Михаила аптечке и вышла, мелко стуча каблучками.

Он остался стоять у доски. Стоял, сунув руки в карманы, и разглядывал нечистую силу, которая в ответ тоже с готовностью уставилась на него. Ну что ж, посмотрим, насколько вы в теме.

– ВИЧ-инфекция? Это как СПИД, только хуже!

– Что-то страшное…

– Ну, умирают от этого. Вроде.

– Умирают, умирают! – закричала, захохотала Смерть.

Зомби, на шее которого висел фотоаппарат, поморщился:

– Джемма… Ты же не банши все-таки, зачем так орать?

– ВИЧ только у геев, – деловито сообщил парень в костюме вампира с неестественно белыми зубами. – Нам не грозит.

– Тебе, Макар, как раз и грозит!

– Че-го?

– Ну ты же кровь пьешь! Вдруг она заразная?!

Михаил стоял у доски, дышал позабытым со школьных времен запахом мела и слушал.

Чего только не наговорили они! И что подхватить болезнь можно от укуса комара. И что больные долго не живут. Что у них должны быть отдельная чашка и тарелка, а также полотенце и простыня. На вопрос «Кто считает, что он не такой человек, который может заразиться ВИЧ?» все как один подняли руки. Ну ясно. Какие же вы солнышки, не зря отец Игорь боится вам даже презерватив показать…