– Надо же! Как таинственно! Почему бы вам не постучать в дверь и не спросить…

– Я не могу, – перебила Эстель. – Моя мама наняла частного детектива. Он приходил к Снэгсби и расспрашивал их о Себастьяне, но они утверждают, что в глаза его не видели. Доказательств у нас не было, поэтому этим дело и кончилось. Но я уверена, что в этой истории скрыто нечто большее!

– Ты вы хотите, чтобы я расспросила Снэгсби про Себастьяна, дорогая?

– Нет. – Она взяла мою руку и проникновенно сказала: – Мне нужна твоя помощь, Айви, но я хочу, чтобы ты действовала не так прямолинейно. Поройся в их бумагах, загляни в записи, прислушайся к разговорам – кто знает, может, тебе удастся найти то, что связывало моего брата и твоих родителей.

– А почему вы думаете, что я стану помогать вам таким вот образом?

– Потому что ты знаешь, что значит потерять близкого человека, – с невыразимой печалью сказала Эстель. – И я уверена, что на моём месте ты бы горы свернула, чтобы найти того, кого любишь.

Мне сразу вспомнилась Ребекка. Она не была мне родней. Но я отчаянно хотела разыскать её.

Сама не понимая, как так вышло, я кивнула и сказала:

– Ладно, посмотрим, может, что и получится.

– Снэгсби не должны ничего заподозрить, – строго сказала Эстель. – Если они поймут, что ты помогаешь мне… это может обернуться для тебя бедой. – Дождь с новой силой забарабанил по зонту над нами. – Спасибо тебе, Айви! Теперь у меня появилась надежда… Ох, прости, я же не даю тебе зайти в дом…

– Как мне найти вас? – спросила я, потому что, к стыду своему, поняла, что мне хочется, чтобы Эстель осталась со мной подольше.

– Я сама тебя разыщу. До свидания, Айви!

Эстель заспешила прочь, а я осталась стоять и смотреть ей вслед под проливным дождём. И только тут я поняла, что забыла спросить кое-что очень важное.

– Откуда вы столько всего обо мне знаете? – крикнула я ей вдогонку.

Но красавица была уже слишком далеко и, похоже, не расслышала меня.

Мамаша Снэгсби задернула шторку на дверце экипажа и, недовольно фыркнув, снова откинулась на спинку сиденья.

– Глупый возница, – буркнула она. – Может, ему нечего делать и он готов тащиться через город до вечера, но меня ждут дела. – Она постучала в потолок зонтиком. – Эй, подхлестни свою клячу, растяпа, а то мы не успеем в Мейфер к полудню!

Когда я, мокрая до нитки, перешагнула порог дома после разговора с Эстель о её тайном деле, я была готова ко всему. В довершение прочих бед я страшно задержалась. Но, к моему изумлению, мамаша Снэгсби не стала швырять ничего тяжёлого мне в голову. Она только спросила, почему я ушла без спроса, и, похоже, совершенно успокоилась, услышав, что я ходила подыскивать подобающе духоподъёмные поэмы. И что уж совсем поразительно, она даже не заглянула в зал, чтобы проверить, прибралась ли я там.

Как оказалось, мамаша Снэгсби была в прекрасном настроении, потому что визит к миссис Квилп прошёл очень удачно. На счастье, старушка померла перед самым приходом Снэгсби. И вдобавок её муж заказал для похорон несколько дорогих аксессуаров.

Когда я обсохла и переоделась, мамаша Снэгсби объявила, что завтра мы поедем за новым платьем для меня.

– Ах, мама Снэгсби! Не слушайте тех, кто говорит о вас всякие пакости, – соседей, покупателей и всех, кому доводилось иметь с вами дело! – сказала я на следующее утро, когда мы отправились на Мейфер. – Только по-настоящему добрая душа могла задумать сшить мне новое платье – наверняка из оранжевого шёлка, отделанное прелестным кружевом и с белым пояском. – Я похлопала её по руке. – Вы – живое доказательство того, что нельзя судить о людях по внешности.