Девушка ушла на кухню, и он было последовал за ней, но остановился, отвлекшись на фотографии и журнальные вырезки, которыми были увешаны все стены. Очевидно, работы Мак. Прекрасные невесты, утонченные невесты, сексуальные невесты, хохочущие невесты. Цветные фотографии, черно-белые фотографии, а некоторые – с явным использованием странного, но впечатляющего компьютерного эффекта – яркого цветового пятна на черно-белом снимке.

Картер обернулся, когда Мак вернулась, и его пронзила мысль, что ее волосы производят точно такое же впечатление – ослепительно-яркого цветового пятна.

– Ты еще чем-нибудь увлекаешься? Я имею в виду в фотографии?

– Да. – Мак вручила ему три таблетки и стакан воды. – Но невесты – главная тема и мой вклад в свадебный бизнес.

– Изумительные фотографии, очень индивидуальные и творческие. Но эта – лучшая.

Он указал на фотографию в рамке: три девочки и голубая бабочка на головке одуванчика.

– Почему?

– Волшебная.

Макензи пристально смотрела на него, как ему показалось, вечность.

– Абсолютно верно. Ну, Картер Магуайр, я одеваюсь, и мы отправляемся на нашу консультацию. – Она вынула из его руки пакетик с подтаявшими кусочками льда. – В главном доме получишь свежий лед.

Милый, думала Мак, отправляясь наверх за пальто и шарфом. Очень, очень милый и сообразительный. Замечала ли она, что он милый, когда они учились в школе? Или его способности проявились позже? Поздний цветок, зато прекрасный. Настолько прекрасный, что она испытала легкое сожаление, когда приняла его за жениха.

Однако БН – брат невесты – совсем другое дело.

Если бы она была заинтересована, разумеется.

Мак надела пальто, обмоталась шарфом, затем вспомнила ледяной порыв ветра и натянула на голову шапку. Когда она спустилась, Картер, как воспитанный мальчик, ставил свой стакан в раковину.

Мак вручила ему огромную полотняную сумку с альбомами.

– Держи. Поможешь мне. Она очень тяжелая.

– Да, тяжелая.

– А я возьму эти. – Мак подхватила пару сумок поменьше. – Одна новобрачная ждет готовые альбомы, а другая должна выбрать фотографии. Там же, где назначена встреча и вам – в главном доме.

– Я хотел бы извиниться за вторжение. Я стучал, но никто не отозвался. Играла музыка, ну, я вошел и…

– Ладно, дело прошлое.

– Да. А музыку выключить не хочешь?

– Верно. Я просто привыкаю и перестаю ее слышать. – Мак схватила пульт и нажала кнопку «выкл». Однако дверь открыть она не успела: Картер ее опередил. Мак вдохнула ледяной воздух и, еле придя в себя от шока, спросила: – Все еще живешь в Гринвиче?

– Ну, скорее, снова, а не все еще. Я некоторое время жил в Нью-Хейвене.

– Йель.

– Да.

Мак недоверчиво прищурилась.

– Не шутишь?

– Нет. Кто-то же должен преподавать в Йеле. Очень рекомендуется, учитывая контингент.

– Итак, ты что-то вроде профессора.

– Я что-то вроде профессора, только теперь работаю здесь. В Академии Уинтерфилда.

– Ты вернулся учителем в среднюю школу? В свою альма-матер? Очень мило.

– Я скучал по дому. И потом, учить подростков интересно.

«Скорее, взрывоопасно, – подумала Мак, – но, возможно, действительно интересно».

– Что ты преподаешь?

– Английскую литературу. И литературное творчество.

– «Генрих Пятый».

– В самую точку. Я пару раз общался с миссис Браун, когда занимался с Делом, и очень расстроился, услышав о катастрофе. Миссис Браун была потрясающей женщиной.

– Самой лучшей. Мы можем войти в эту дверь. Слишком холодно обходить кругом.

Мак провела его в маленькую, гостеприимно теплую прихожую.

– Оставь куртку здесь. У нас все еще есть время. Можем пока выпить кофе. – Непринужденно болтая, Мак быстро освободилась от пальто, шарфа, шапки. – Сегодня никаких торжеств, поэтому главная кухня свободна.