Что ещё? Могу сейчас сыграть по своим правилам - помочь почти развязавшемуся полотенцу упасть на плитку, коснуться её талии, окончательно к себе притягивая и закрывая за нами дверь на той стороне. Захочет? Ха, куда денется.

Для начала - в наглую - жадно и порывами поцеловать этот ротик нежный, вдыхая её запах. Какой он, а? Что ей нравится? Облизнуть капельки на тонкой шее, скользнуть к выпирающим ключицам, которые раньше вроде не возбуждали…

Грудь эта… она снимает штанги во время работы? Не смог разглядеть… а сейчас? На ней? Что будет, если сменить их на кольца, зацепить цепочку и потянуть её к себе? Застонет? Как? Прикусывая губы или едва не крича? А потом кусать, ощущать на пальцах флер её кожи, прильнуть и не отпускать... не отпускать. Кого? Её!?

Мой вдох и тяжелый выдох. Она не в моём вкусе. Ни-че-го не изменилось. Это просто доска. Абсолютно плоская доска! Точка.

Сглатывает, приходит в себя и убирает мою руку с её запястья, вставая обратно на ноги.

— Спасибо…

Шайтан, голос сейчас какой!

Кивнул, сам не зная, почему не могу перестать пялиться на края серого махрового полотенца. Под ним же нет ничего вообще. И я не в плане одежды сейчас. Моя реакция была бы элементарной, если бы заметил впадинку того, что хорошо ляжет в ладони, но в этой области за эти дни волшебство не произошло. И волосы эти сырые. Ей реально нравится выглядеть вооот тааак? Как с такой в люди выходить? Да о чём я... Говорил же про ресторан? Забыла обо мне эта русалочка, да?

Обходит, направившись к одному из двух высоких шкафов и только после оказав мне честь:

— Выйди сейчас же!

— С чего бы? - Бросаю ухмылку в спину, на что та распрямляет и без того прямые плечи и гордо задирает голову к потолку.

— Как минимум, я одеться хочу. Без лишних глаз!

Ухмыльнулся, сам удивившись выбившемуся из лёгких мурчащему тембру:

— Знаешь, Лада, в субботу тебя ничего не смущало…

Снова замирает, остановив ладошку на дверце с её вещами. Имя её так пробрало? Или что? Выдыхает, помотав головой.

— Тогда речь была о жизни… И что тебе надо?

Конкретно мне? Или странно на неё реагирующей отдельной части?

— Я говорил.

Вытаскивает какую-то голубую тряпку, расправляет ту, осматривая. Платье… абсолютно бесформенное, хотя что тут подчёркивать - без понятия. Оно ещё и с кармашками...

И совершенно беспринципно развязывает полотенце. То оплетает её так медленно, что я успеваю прочувствовать пару своих выбившихся сердечных ударов и вполне ощутимую тяжесть в джинсах.

Лада же даже плечом не ведет, и, не давая налюбоваться очертанием своих бедер в этих белых трусиках, быстро сворачивает полотенчико, натягивает на себя голубую ерунду, тут же поправив вырезы на плечах. А следом холодно встречает моё улыбнувшееся отражение в маленьком зеркале и хлопает дверцей, оборачиваясь на

раз-два-три.

Платье повторяет трюк Мэрилин Монро, и даже на секунду меняю своё мнение на счёт “бесформенной тряпки”.

— Уважаемый Таймурад…

Скалю идеально отполированные зубки в улыбке - девочкам такое нравится - дополнив:

— Кари-мо-вич.

Кивает, не изменившись в лице.

— Таймурад Каримович…

Хмыкаю, кивнув. Продолжает:

— Я вообще не понимаю, чего тебе надо тут и как ты меня нашёл. Скажешь уже?

— Давай все вопросы за ужином, да?

Эта девушка морщит носик, вздохнув. Смотрит на моё лицо и сжимает губы так недовольно, что будь я наивнее и не имей свой опыт, обязательно бы залип.

— Ладно. Здесь столовая ещё открыта. И я не ела с утра, так что… - неопределённо отмахивается ладошкой, - сойдёт!

“Столовая”? “Здесь”? Я для неё “сойду”, серьёзно? Хотя мне же проще.

Всё-таки интересно, почему на эту доску так реагирую. Если есть стокгольмский синдром, то здесь что-то подобное? Нормально вообще какой день желать затащить куда-нибудь свою спасительницу? “Спасатели Малибу”* на этом и основаны, конечно. Но там-то хоть формы… А здесь что?