— Как удобно, — протянул Лер. — Ладно, допустим ребёнок действительно есть, но какова вероятность, что он мой? У меня имеются на это вполне обоснованные сомнения, учитывая, как близко в последнее время ты общалась с Ромкой. Ваши постоянные командировки, да увольняться ты отказалась. Не из-за него ли?

Вот этот удар был еще сильнее, чем предыдущий. Мария даже задохнулась от неожиданности. Это он её предал, обманывал и променял на богатенькую племенную кобылку, и в итоге Лер еще и обвиняет её в предательстве! Это уже за гранью! Она открыла рот, но ничего вменяемого произнести просто не могла. Так откровенно нагло переложить с больной головы на здоровую. Как Лер мог додуматься до подобного? Это же ещё нужно так умудриться. Она вот так не умеет. Наверное, зря. Была бы умнее и коварней, не оказалась бы разбитого корыта. Кому нужна искренность? Да никому, как выяснилось. Об неё вытерли ноги и растоптали, еще и виноватой сделали.

— Что? — Лер интерпретировал её молчание по-своему. — Нечего сказать?

Теперь она совершенно точно видела в его глазах злость, только ей не за что оправдываться. Маша даже не помышляла об измене. Для неё всегда единственным был Донской.

— Ты был у меня первым, — потухшим голосом напомнила девушка. Ей казалось, что она попала в какую-то искривленную реальность. Подобного разговора просто не могло произойти. Отрицание — первая защитная реакция психики, но самая бесполезная. Воронцова попыталась сбросить с себя вязкое состояние неприятия.

— Судя по всему явно не последним, — жестко припечатал Донской.

Самый болезненный и сокрушительный удар, который ставит на колени, могут совершить только самые близкие и любимые люди. Мария любила Валерия, так сильно и всепоглощающе, что иногда себя забывала в этой любви, теперь же её чувства стали ядом, что отравляли кровь. То, что было благословением с небес, бесценным даром, на деле оказалось червивым яблоком.

— Как ты смеешь говорить подобное? — растерянность никуда не делать, но гнев помог ей позорно не расплакаться перед тем, кто в мгновение ока превратился во врага. Так просто её жизнь перевернулась с ног на голову. — Я тебе не изменяла и никогда не лгала, в отличие от тебя!

Мария даже не подозревала, что у неё настолько развито самообладание. Внутри все разодрано в клочья, больно невыносимо, да так орать хочется, но Мария спокойно продолжала сидеть за столиком в ресторане напротив главного разочарования всей её жизни и не демонстрировать свои эмоции. Похоже, последние дни закалили её. В Воронцовой стали происходить необратимые изменения, которые девушке совсем не нравились, но были необходимы для выживания. Наверное, именно так милые и наивные девушки и превращаются в хладнокровных стерв и сук. Их просто убивают предательством, зато на свет появляется может быть не лучшая, но куда более жизнеспособная форма. Так и с ней. Маша чувствовала, что механизм запущен.

— Не знаю, не знаю, — улыбка на лице Донского больше напоминала оскал, — мне поведали информацию из первых уст, так сказать.

Мария нахмурилась, пытаясь сообразить, кто мог подобную ересь скормить Леру. Они, как пара, нигде особо не светились. Бывали какие-то сплетни в форме домыслов, но они быстро утихали. Тот, кто сообщил Валерию о её якобы отношениях с Зеленцовым, должен был, как минимум, быть в курсе их отношений.

— И кто же тебе навешал лапши на уши? — хмыкнула она многозначительно. — Никогда бы не подумала, что ты попадешься на дешевый развод. Еще раз повторяю, у меня в жизни был лишь один мужчина — ты. И беременна я от тебя.

— Судя по всему, именно ты мне все это время лапшу на уши вешала, причем весьма профессионально, — хмыкнул Донской. — Я ведь хотел нормально расстаться, без выяснения отношений, как во второсортных сериалах, без спектаклей и обид, но похоже уже не получится. Зачем всё усложнять, а? Придумывать беременность? Заставлять меня копаться в грязном белье? Ты всё это время одновременно спала со мной и Ромкой, даже не пытайся это отрицать.