Тут Маша поняла, что он не поверил. Просто не поверил ей. Поэтому и остался таким спокойным. Воспринял её слова, как блеф отчаявшейся отвергнутой женщины.

— Ты думаешь, я лгу? — поразилась Воронцова. Она и подумать не могла, что он поставит её слова под сомнение. Насколько низкое мнение у него мнение о ней? Это открытие неприятно поразило. Что-то в последние дни её настигают слишком много горьких откровений. Мария и не подозревала, что жила всё это в своеобразном пузыре, оторванная от реальности. И вот этот пузырь проткнули, и Маша оказалась один на один с болезненной правдой.

— Сама ситуация наталкивает на определенные мысли, — ровно произнес он. — Есть факты. Мы всегда предохранялись, возможность беременности при использовании презерватива, если не ошибаюсь, составляет всего два процента. Какова вероятность, что мы войдем в эти два процента именно сейчас?

Он был абсолютно спокоен, Машу же немного потряхивало. Воронцова не думала, что ей придется ещё доказывать сам факт наступления беременности. Возмущение внутри неё буквально бурлило и грозило вырваться наружу криком. Девушка еле сдерживалась, чтобы не нагрубить.

— Хочу напомнить, что один раз презерватив порвался, — прохрипела Мария. Она уже пожалела, что начала этот разговор. Нужно было промолчать, и уже после рождения малыша поставить перед фактом. Или вообще не сообщать. Воронцова уже не знала, как лучше в их ситуации. Недоверие с обеих сторон просто зашкаливало, а вероятность того, что они смогут договориться, друг с другом с каждой секундой всё больше стремилась к нулю.

— И после этого ты лично заверила меня, что беременность не наступила, — хладнокровно напомнил Донской.

Его непробиваемость била по нервам едва ли не сильнее осознания неизбежности. Он всё для себя решил и совершенно не желал, чтобы его мнение меняли. Рациональность Лера могло побить только его упрямство. Ну и лживая иллюзия, что его позиция самая верная и безошибочная. Те качества, что приносили ему успех в бизнесе, делали Валерия совершенно не пригодным для нормальных отношений. Он просто не доверял ей. Теперь и Маша не доверяла Леру. Именно сейчас Воронцова действительно поняла, что между ними ничего не может быть. В их отношениях любила только она, Маша же для Донского была удобной и физически привлекательной, только и всего. О глубоких чувствах речи и не шло. Мария так истосковалась по нормальному человеческому отношению, что все его поступки принимала за чистую монету. За это она и поплатилась.

В их ситуации было бы куда лучше, если бы они разбежались в разные стороны и больше никогда не пересекались. Мария бы рано или поздно переболела бы, сделала бы выводы и пошла дальше по жизни искать своё счастье. Ну, а Лер бы женился на своей богатой наследнице, наделал бы ей идеальных мажорчиков и иногда погуливал налево, попутно делая свои миллионы. Всё бы так и произошло, если бы не одно обстоятельство, которое ни один из них не вправе игнорировать.

— Я так подумала, — признала Воронцова спокойно, решила всё же попытаться достучаться до него через стену цинизма. Если не получится, по крайней мере ей не будет стыдно перед собственным ребенком в будущем. — У меня пошли месячные, и я восприняла это знаком того, что беременность не наступила. Как выяснилось, это не всегда показатель. Иногда такое случается. Вот и в нашем случае так получилось. Я именно тогда и забеременела, но по незнанию не поняла этого.

Злорадная улыбка на его губах отлично иллюстрировала истинное отношение Валерия к её словам. Не верил он. На фоне произошедшего такое отношение не должно было задевать, но задевало. Маша никогда не давала ему поводов, чтобы подозревать её в корысти или мстительности, расчетливости. В этих отношения девушка отдавала всю себя, а по итогу её подношение оказалось неоцененным и ненужным.