– Позвольте, позвольте мне посмотреть на вас ближе, барышня.

– В чем дело, дедушка? – оторопела Лилия, поворачиваясь к немулицом.

– Я видел вас, я только что видел вас!

– Я тоже вас видела там, у прилавка с цветами.

– Нет-нет, вы здесь присутствуете. И ваша товарка – тоже.

– Да, мы здесь. И что в этом удивительного?

– Вы не поняли. – Он неожиданно для Лилии учтиво подхватил ее под руку и потянул в другой конец салона. – Пойдемте, покажу. Это удивительно, все удивительно, – подвел ее к двум картинам и показал: – Смотрите, это вылитая вы, а рядом вылитая ваша товарка. Вы позировали самому Хаюрдо? Но почему он вас обрядил в старинные одежды? Вы сами так захотели? В этом есть свой шарм.

– Никому мы не позировали, – растерялась Эльвира, подходя к картинам следом за Лилией.

– Но как же? Этого не может быть! Такое невероятное сходство!

На каждой из картин они были изображены в полный рост в черных париках и платьях восемнадцатого века. Только Лилия была в одеянии дамы, а Эльвира в одежде служанки. Спутники мужчины оторвались от созерцания картин, у которых стояли, и тоже подошли.

– Да, – восхитилась женщина. – Одни и те же лица. Но как выписаны, как выписаны! Безупречно! Сразу видна кисть Хаюрдо. Только он умеет так писать. Только он.

– Согласен, – подтвердил второй мужчина с маленьким аккуратным носом, но довольно крупными ушами. – Чем же вы знамениты, уважаемые, что с вас писал сам Хаюрдо? Это большая честь. Давно ли у вас эти картины? Мы в прошлый приход не видели их, – повернулся к продавцу, стоявшей тут же.

– Вчера поздно вечером поступили с выставки. Я даже не успела рассмотреть их.

Подруги были поражены тем, что видели. Голоса вокруг них пролетали мимо. Они их просто не слышали. Да и ответов на вопросы у них элементарно не было. Медленно приходили в себя, собирались с мыслями. Сожитель Эльвиры ошарашенно выглянул из-за ее плеча:

– Ну надо же! А цены астрономические.

Встрепенувшись после его восклицания, Эльвира с надсадой выдавила:

– Кто их вам привез?

– Поступили с выставки. А кто конкретно привез, я не уточняла.

– И все-таки на этих полотнах вы или не вы? – продолжал допытываться у Лилии мужчина с седой бородкой.

Но ни она, ни ее подруга не ответили ему. Однако тут же из-за спин прозвучал другой мужской голос:

– Они. Это они.

Все одновременно обернулись. И Лилия с Эльвирой увидели Михаила. На этот раз он был одет в черный костюм и черную рубаху.

– Я не слышала, как вы вошли, – всплеснула руками продавец.

– Опять ты. – Лилия напряглась. – Подозреваю, что будешь убеждать меня, якобы эти картины написал некий неизвестный Хаярдо… – показала на полотна и с сарказмом сгримасничала. – Конечно, только великий мэтр, а не какой-нибудь Кузя Бряхин, мог сляпать такую мазню за несколько часов!

– Ты несправедлива к художнику, – серьезно парировал Михаил. – Да, Хаюрдо работает быстро, но никогда из-под его кисти не выходила мазня.

– По-твоему то, что мы видим сейчас, – это шедевр?

Бородка клинышком вздернулась, и ее обладатель не дал ответить Михаилу, подскочил на месте как напружиненный, вклинился в диалог, обращаясь к Лилии:

– Что вы говорите? Что слышат мои уши? Как вы можете, мадемуазель, так отзываться о великом? – По его лицу метался неподдельный ужас, губы и руки дрожали. – Его картины уникальны!

– Посему их выставили на продажу в этой забегаловке, – колко съязвила Лилия.

– Это уже слишком! – вмешалась продавец. – У нас не забегаловка. Раскройте глаза пошире.

– Мадемуазель, нельзя же переходить все границы. Если вы не понимаете искусства Хаюрдо, это не означает, что он перестал быть великим! – с осуждением выпалил мужчина с бородкой.