Неправильное это суждение. Никто ничего не обязан любить из-за его расы, культуры, веры, обычаев. Все существа в мире разные, все индивидуальны и каждый из них имеет право на собственный выбор. И кем бы ты ни был, любить следует то, что ты действительно любишь. Жаль, беннирам об этом если и говорили, то они не слушали. С другой стороны, может, бенниры – это не раса, а скопище гордых и отчуждённых единомышленников? А всё остальное – лишь история, сказка и внушение? Может быть. Слишком древен Защитный Мир, чтобы заглядывать в прошлое время. И слишком короток нынешний век, чтобы не смотреть вперёд.

Путники плыли в спящей тишине. Склонившиеся над рекой Исспайн старые дрыййи, деревья с целебным соком ярко-голубого цвета, кланялись им как живые. Такие подвижные, изящные, мягкие и грациозные… Как женщины, что сажали их на рассвете Жизни. О Матерях этих ходят легенды, как странствовали они по новому Миру, подбирали с земли камушки и, грея их в ладонях, лепили семечки целебных деревьев. И как находили обрубки от их стараний, после чего карали убийц священных деревьев. Кровью невеж наполнялись чаши, из которых Матери поливали маленькие, только что посаженные дрыййи. И с тех пор росли они в два раза выше, быстрее и сильнее. Кто-то даже верил, что в дрыййях заключена магия и самая настоящая Жизнь.

И вот они, гибкие, извилистые и прекрасные, вдоль берегов и над водой. На границе шпионы из академии должны были сойти на землю, чтобы стук вёсел о воду дальше не был слышен. Сад и Пэтдви тихо спустились в камыши. Впервые сойдя здесь на берег, они бы поскользнулись и упали в воду, а сейчас, уже наученные и обученные всему, даже не пошатнулись, ступив на скользкие камни. Хлопнув по носу старой лодки, человек попрощался с гребцами. Те лишь коротко кивнули и начали разворачивать лодку. Всё, как всегда. Всё, как обычно. Только странная доля беспокойства не на шутку терзала шпионов изнутри. Что, если сумку уже нашли?

Пэтдви проводил взглядом гребцов и скрылся в высокой траве. Здесь тумана уже почти совсем не было, и весь лес был как на ладони. Тихо достав нож из-за пояса, он спрятал его в рукаве и пошёл за Садом. Друг уже успел отдалиться на небольшое расстояние. Если так подумать, беспокойство сопровождало Отряд Скрытных всегда. Будешь тут спокоен и безмятежен на чужой, неприветливой по отношению к ним, земле. Но сегодня оказалось, что сохранность шпионской тайны уже третий день под вопросом.

Первые солнечные лучи в Гримаднессе сопровождались тихим щебетом ранних птичек. Просыпались насекомые, раскрывали свои крылышки и разминали лапки. Веяло прохладой. Пахло свежестью и жизнью так, как пахнет ранним утром в нехоженом лесу или, к примеру, высоко в одиноких горах. Густо выросший лес составил целый лабиринт из самых разных деревьев. Кажется, что только дрыййи здесь не росли. Они нуждаются в большом количестве влаги, оттого в основном прорастают у рек и широких озёр.

Пэтдви думал о двух вещах. О том, как он отоспался бы сегодня, не будь его однокурсники склерозниками, и о том, как бы не нарваться на приключения. Пусть он их в какой-то степени действительно любил, сейчас они точно были не к месту. Перебинтованная рука слаба, ноющая и периодически режущая боль иногда заставляла корчиться. Особенно, когда Пэтдви забывал о ранении.

Впереди хрустнула ветка. Только благодаря этому человек заметил, что Сад насторожился, как пёс на охоте. До этого они шли на расстоянии, позволяющем держать друг друга в поле зрения. А сейчас, сосредоточившись, Пэтдви тихо и незаметно прокрался к другу за спину.