Выстрел и поднявшиеся в небо в испуге птицы привели меня в чувство. Я проводил беспокойным взглядом пернатых и огляделся. Видеть было уже проблематично: снова вылезла из хвоста чёлка и нависла над правым глазом. Герцог Трафский безотрывно смотрел на меня, и пулю потратил, кажется, только чтобы я очнулся.

Дикие утки, которых Косолапый спугнул, приземлились на другом конце берега. Я прибил комара на шее, отводя от учителя взгляд. Выражение лица тут же изменил на «ну вот, опять оплошал», носок ботинка непроизвольно стал упираться в сыроватую почву, расковыривать траву. Даже стыдно стало…

– Ты сегодня целый день в облаках витаешь, Пэтдви, – чётко подметил декан. И я всё больше боялся, что о моих трёх промашках на задании узнали не только товарищи по команде. И что дёрнуло вчера обо всём рассказать им?! – Признавайся, что у тебя.

– Рука… Болит…

– Это не причина ходить по берегу озера и мечтательно улыбаться, растеряв бдительность.

М-да. Неловко получается. Я снова пытаюсь обмануть проницательного куратора. Он ведь всё уже увидел, всё узнал наверняка… а может только делает вид и ещё не догадался. Продолжать играть комедию? Как же глупо…

– Я хорошо знаю эту ухмылку, эти повадки. Но улыбка… У тебя, человек, её я вижу впервые. По крайней мере, такую. И эти перемены настроения… я хорошо разбираюсь в людях.

Косолапый снова что-то жевал. У меня появилось даже дикое желание отнять флягу у куратора и выпить её целиком. Для смелости. Хотя такого объема, кажется, не хватит.

Мир остановился, время замедлилось, всё живое затихло – лишь бы не пропустить ни одного слова, которое я собирался сказать. Нутро разрывалось от чувства, что ещё немного, и я обо всём расскажу Трафскому сам. Манипулятор… Таким должен быть настоящий шпион? Я знаю этого человека почти пятнадцать лет, но он всё равно остаётся иногда для меня непредсказуемым. К примеру, сейчас. Я понятия не имею, что может сделать декан, узнав о том, что его лучший ученик влюбился.

Влюбился?!

Утки опять взлетели. Я вздрогнул от следующего выстрела в небо. Задумался так, что забыл, на какой вопрос я должен был ответить. Или его вовсе не было? Может, я просто не выспался? …

Озвучить эту догадку я не удосужился. Или не успел. Трафский перезарядил ружьё, по-прежнему глядя на меня с подозрением. Мне было стыдно стоять перед ним вот так: все эти годы он буквально растил меня, воспитывал… Сейчас же я и слова сказать ему не могу. Что же на меня нашло? Влюбился, значит… Вот до последнего не поверил бы. Если бы не задумался… а ведь наверняка и сам осознавал. И в кого же? В самую недоступную. Нет, ну можно было бы ещё попытать удачу, если бы я не был по отношению к ней вражеским шпионом. Но в принцессу из королевства, на которое мы скоро нападём?! Что б оно всё пропало…

Косолапый развернулся, поднял сумку, что нёс с собой, и неспешно пошёл прочь от берега. Я, понятное дело, за ним. Начало смеркаться. Зеркальное озеро отражало всё новые краски, проливающиеся на небе. Последние лучи солнышка падали на самые верхушки хвойных деревьев, красиво освещали их яркие стволы. Я снова держал нож наготове, пока герцог устанавливал ружьё меж двух сосенок, целясь в уток на озере. Меня осенила мысль, что я не хочу, чтобы Косолапый их убивал. Без сомнений, такое у меня не впервые… Чересчур не вовремя приходящее милосердие меня, однажды, наверняка погубит.

А солнце опускалось всё ниже, и ниже. Из светло-персикового небо сделалось нежно-фиолетовым. Кузнечики стрекотали всё громче, сильнее нагоняя сон, всё смеркалось и буквально плыло в прохладном воздухе. Он был пьянящим, особенно для меня. Душу терзали мысли, тревога и желание снова увидеть девушку. Не какую-то… Я хотел встретиться, поговорить с принцессой. И забыть, что она принцесса. Добиваться её, как той, которую любишь, а не хочешь использовать из интереса. Это же для некоторых так экзотично – осознавать, что девушка не игрушка… так необычно и привлекательно… Аж убить охота любого, кто польстился на сердце милой.