Другие авторы, например А.И. Павленко, Н.И. и В.В. Хинёвы, рассматривают отдельные дидактические приёмы, развивающие творческие способности обучаемых. В.И. Андреев основное внимание уделяет разработке эвристических предписаний, являющихся взаимосвязанной цепочкой рекомендаций, советов и правил. Таким образом, фиксируется увеличение эвристического педагогического опыта, но не приближается его систематизация.

А.В. Хуторской отдаёт предпочтение методам учеников, оставляя за педагогом организацию учебного процесса и управление: «Цель эвристического обучения состоит в том, чтобы предоставить ученикам возможность творить знания, создавать образовательную продукцию по всем учебным предметам, научить их самостоятельно решать возникшие при этом проблемы» [341, c. 362]. Эту позицию разделяет и Ю.Н. Кулюткин.

Но в отличие от А.В. Хуторского В.А. Адольф концентрирует внимание на методах учителя, которым отводит ведущую роль в эвристических приёмах: «Мы будем анализировать эти методы с точки зрения управления умственной деятельностью студентов, имея ввиду, что в процессе обучения воздействие идёт на такие познавательные структуры, которые позволяют студенту всё более эффективно регулировать свою собственную мыслительную деятельность» [3, c. 167].

Тем не менее область научного поиска уже обозначена достаточно чётко. В.Н. Соколов определяет её «как дидактическое направление эвристики, которое изучает принципиальные закономерности построения новых для обучаемого действий в специально созданных новых учебных ситуаций для целенаправленного развития на их основе продуктивно-познавательных качеств мышления» [314, с. 66].

Итак, приходится констатировать, что к настоящему времени педагогическая эвристика как наука представляет собой совокупность накопленных знаний, в которой слишком неоднозначны и противоречивы представления учёных по принципиальным аспектам предмета исследования. В этой связи можно отметить следующее.

Во-первых, в дидактическом арсенале выделена категория «эвристика» как объект научного исследования, но не раскрыто её содержание, не дано однозначное исчерпывающее определение.

Во-вторых, выделение категории эвристик не сократило, а увеличило противоречивость в суждениях педагогов. Разные специалисты под эвристиками подразумевают существенно отличающиеся понятия. Одни рассматривают в качестве эвристик только правила мышления. Другие в категорию эвристик включают мыслительные стратегии и операции. Третьи обобщённо определяют их как мыслеформы.

В-третьих, отсутствует чёткость в ориентации масштабов эвристического обучения.

В-четвёртых, нет однозначного его определения как совокупности дидактических приёмов, принципиально отличающихся от традиционных способов формирования знаний и навыков. Многие исследователи сосредоточены на процедурной стороне реализации приёмов, подменяя тем самым содержание эвристического метода обучения его формой и средствами исполнения. Но к настоящему времени большинство учёных сходятся во мнении, что принципиальной отличительной чертой исследуемого обучения является присутствие в мыслительной деятельности учащихся особых умственных операций, которые названы эвристиками.

В-пятых, специалисты расходятся во мнениях по поводу универсальности эвристических способов обучения.

В-шестых, наблюдается полярность суждений в вопросах своевременности применения эвристических методов обучения.

В-седьмых, неоднозначно рассматривается и форма проведения эвристических занятий (чередование с алгоритмическими приёмами, специализированные творческие уроки или факультативы), но в любом случае обнаруживается глубокая предварительная подготовка преподавателя для реализации эвристических процедур на своих учебных занятиях.