Кира

– И где ты ходишь?! Я на работу опаздываю, дома пожрать нечего, а она шляется несколько дней, где не попадя! – завопила мать, стоило мне только зайти на порог.

Безразлично скользнув по ней глазами, поставила на тумбочку шлем и стянула куртку. Подхватив пакет, отнесла его на кухню и вытащила из кармана деньги.

– Двадцать тысяч, – ровно ответила я, разбирая продукты.

Она тут же ухватила деньги и, пересчитав, возмущенно спросила:

– Это всё?

– Если ты не забыла, я ещё плачу по долгам отца! – сквозь зубы ответила я.

Нахмурив брови, она убрала деньги в карман потрепанной кофты и стала стягивать с тёмных волос, чуть тронутых сединой, старые бигуди.

– Я не забыла, но в прошлый раз было больше!

Поставив на плиту кастрюлю, налила в неё молока и вынула из пакета упаковку овсянки.

– Мне тоже на что-то жить нужно, – ровно ответила я, убавляя огонь.

– Ты смотри на неё! – хмыкнула она, – А то я не знаю, где ты по ночам ходишь и на что деньги спускаешь, шалава! Соседям в глаза стыдно смотреть!

Развернувшись, мать вышла из кухни, и вскоре за ней захлопнулась дверь. Засыпав овсянку в кастрюлю, потянулась за сахаром к полке, как ноги обхватили тонкие ручки.

– Привет, разбойник! – улыбнулась я, садясь на корточки перед братом и сгребая его в объятия.

Ваня протёр сонные глаза, обхватил мою шею и уткнулся в неё носом.

– Я скучал…

– Я тоже, солнышко, – ответила, подхватывая его на руки. – Кашку будем кушать?

Маленький нос смешно сморщился, а любопытные голубые глаза следили, как я помешиваю ложкой в кастрюльке. Я не знала, чем его кормила мать в моё отсутствие, но очень надеялась, что ей хватало ума не пичкать пятилетнего ребенка растворимой лапшой.

– С сыром? – спросило кудрявое чудо.

– А как же!

Накормив Ваньку, послушно выслушала всё, что он делал те два дня, пока меня не было, а после проводила в детский садик, пообещав никуда не пропадать и вовремя его забрать.

Выйдя за резные ворота, чиркнула зажигалкой и крепко затянулась. Проходящие мамаши нервно поджимали губы, стараясь быстрее пройти сквозь сигаретный дым и увести своё чадо. Было прохладно и стал накрапывать дождь, потому, запахнув куртку, я быстрее прошла сквозь парк и свернула на мостовую по пути к мастерской.

***

– Детка, вот это улёт! – восторженно заявил Давид, рассматривая свою тачку.

На капоте белого кроссовера, оскалив острые клыки, красовался чёрный волк. Бампер переливался сине-зеленым цветом, а по низу дверей тянулись огненные всполохи. Как по мне, полная безвкусица и чистые понты, но желание клиента не обсуждается.

– За такой рисунок, я готов и на щедрые чаевые… – сказал он, опуская руку на мою задницу.

– Либо убираешь сам, либо твои яйца окажутся в выхлопной трубе, – спокойно сказала я, заставляя главного механика напрячься.

– Ух какие зубки! – засмеялся Давид, убирая руку. – Ладно, колючка, прости, забылся.

Рассчитавшись с Михалычем, сел за руль Ауди и выехал из гаража. Развернувшись, ушла в закрытый бокс к следующему заказу. На очереди был серый джип, где мне предстояло изобразить орла и горы. Разметка давно была закончена, поэтому я сразу двинулась к стеллажу и подхватила аэрограф.

– Кир, я все понимаю, но не нужно так резко отвечать, – пробубнил Михалыч, волочась следом. – Сама знаешь, кто он такой, да и в целом, какие люди тебе дают заказы.

Мужик он был неплохой, средних лет с пивным пузом и заметной лысиной на макушке, прекрасный мастер своего дела, вот только ссыкло то еще.

– Мне плевать, Вадим. Он прекрасно знает, как и остальные, что руки нужно держать при себе. Я два раза не повторяю.

– Да я помню… – проворчал он, оставляя меня в одиночестве.