– В этом нет моей вины, девочка, – резко выпалил Лои Тарраш и его полузакрытый глаз сверкнул белизной. – Меч украден. Я знаю, кто это сделал и мои люди днем и ночью шерстят округу в поисках паучих. Ты знаешь, что их невозможно взять живыми – они мрут на месте, как только мы хватаем их. Убаба – ворожея, на всех ее татей наложены чары.

– Дай мне наводку, – тихо сказала Вика, качая головой в гневе.

– О чем ты говоришь?

– Я сама найду тать, которая украла мой меч. Твоим тупым бугаям нельзя доверять подобные задачи. Это будет мое седьмое задание. Последнее. Мне нужна любая информация, чтобы выйти на след. Доверять это дело твоим людям я просто не имею права.

Лои Тарраш продолжительно смотрел на Вику, замерев будто древняя статуя вытесанная из камня. Он был мощным, несгибаемым, обладал властью и авторитетом. Его боялись все на Черном Базаре, но с Викой он был другим, ей он позволял больше, чем прочим, а за некоторые ее слова или поступки иным грозила бы немедленная смерть. Она не могла объяснить его поведение, но очень быстро отношение Лои Тарраша к ней стало достоянием общественности и вся аура этого человека перешла и на нее. Напасть на Вику, – означало напасть на Лои Тарраша, оскорбить Вику – означало оскорбить Лои Тарраша, иметь дело с Викой – означало иметь дело с лои Таррашом.

– Был у меня один лекарь, – сказал Лои, выдержав паузу. – Югон. Лучший из всех. Варил такие зелья – помогали от всякого. И от поноса, и от похмелья и даже, когда с девкой надо…Ладно, не про это… Бежал этот самородок когда-то из Смежного удела, обидел там барона какого-то. Ну, я ему и дал убежище. Недавно он переметнулся… Теперь торгует на территории Эшштоха. Сдал несколько моих секретов и получил защиту галапаксов.

– Зачем он мне нужен? Этот Югон, – спросила Вика.

– У меня есть информация, что лекарь спелся с одной из паучих Убабы, – ответил Лои Тарраш. – Продавал ей микстуры или обменивал на что-то. Когда мои люди узнали об этом, Югон тут же переметнулся на другую сторону. Возможно, он имеет отношение к пропаже Третьего Дара. Я не могу его достать – это означало бы, что мы бросили вызов Эшштох. Сейчас внутренняя война никому не нужна.

– Я достану его сама, – процедила Вика.

– Только запомни одну вещь, девочка, – вставил Лои Тарраш. – С этого момента ты больше не находишься под моей защитой. Ты идешь на опасное дело, идешь против галапаксов и я вынужден отречься от тебя, иначе ты навлечешь беду на всех моих людей.

– Как нибудь сама справлюсь, – отмахнулась Вика и направилась к выходу.

– Эй, Хассина! – окликнул ее Лои Тарраш и Вика замерла. – Рад был работать с тобой. Я никогда тебя не забуду. Забери этот чертов меч и исполни свое Предназначение!

Вика промолчала, а затем продолжила свой путь. Она покинула трактир «Бродячий Обоз» и, переступив порог этого мерзкого заведения, дала себе слово, что больше никогда сюда не вернется.

Лил дождь – по улицам Кристрога в потоках воды ползли помои со всех трактиров и домов города. Помои стекали в речку Покрову, а затем вливались Фиолетовое море и воды близ порта Туринов Рог, где базировался королевский флот, окрашивались в желто-зеленый цвет – привычная палитра для глаз здешних моряков. Вика прошла пару кварталов и укрылась от ливня под выцветшей маркизой одинокого полуразрушенного дома с девятью колоннами и остроконечным шпилем. Некогда здесь была колокольня – один из символов войны. Колокола били в набат, когда ветер с востока приносил к причалу вражеские суда. Таких башен со шпилями в Кристроге было шестнадцать – по одной на каждый район. Они звонили в унисон, возвещая горожан о надвигающейся осаде города и улицы заполнял тревожный перезвон, сопровождающийся криками и толчеей. Теперь эти башни были заброшены – власть не ждала врага с востока. Там, за морем, был союзник. Большой и могущественный. Порой Вика даже скучала по Хаакарии – иногда ее захлестывали воспоминания о приключениях, которые им довелось пережить на востоке. Она обещала себе вернуться туда. Однажды. Вернуться, чтобы глубже изучить этот загадочный и пугающий континент, который грозной тенью нависал над королевством Эрдария. Часто воспоминания ее возвращались к беседам с Витей и ее обдавало волной тепла, которая приходила к ней всякий раз, когда взгляды их встречались.