На Льва Георгиевича рассказ произвел впечатление, он задумчиво с прищуром посмотрел на Катю. Та пару раз хлопнула ресницами, дождалась кивка от следователя и уверенно закончила:

– И вы попросили его “завязывать с этими наклонностями, а то вон как бывает”...

Следователь резко накрыл портсигар рукой и пододвинул к себе. А потом и вовсе спрятал в карман и уточнил:

– Вы маг?

– Нет.

– Но дар есть?

– Есть, – Катя, устав от этой беседы, коротко кивнула.

Юрьевский вытянул руку на столе, девушка, поняв чего он хочет, безропотно положила ладонь на его руку, позволив оттянуть белую перчатку и проверить пустое запястье.

– Не инициированная? Почему?

– Боюсь, – одними губами прошептала девушка.

– Но прийти не побоялись? – уточнил Лев Георгиевич.

– Соня пропала…

– Тогда так: до вашего дара мне нет никакого дела. Это вам в Институт магов. Хотите – идите, не хотите – не идите. Чётко и по сути описываете то, что видели в зеркале княгини. Ну и потом про свою Соню.

Девушка вздохнула, облизала губы, посетовав про себя, что этот грубиян ей даже чаю не предложил, и воскресила страшные видения:

– В отражении зеркальца я видела силуэт мужчины с ножом. И много крови, – Катя передернула плечами. Одно дело видеть и молчать, другое – озвучивать. Говоря об этом вслух, она словно делала видение настоящим, становилась соучастницей преступления. – Силуэт нечёткий, в чёрных одеждах, замахивался с ножом. Похожее видение я видела в обручальном кольце, что принесли в ломбард, в Сонину смену.

– Там в кольце тоже без лица?

– Да, лица не видно, время прошло, ну и не держал он кольцо возле лица, наверное.

– Кто принес кольцо?

– Запись есть в журнале, но вряд ли она что-то даст. Соня сразу почуяла, что украшение краденное.

– Почему? – вопросы сыпались из господина следователя как горох из прохудившегося мешка.

– Она несколько лет служит, опыт есть.

– А вы, значится, недавно служите?

– В ломбарде на Литейном пару месяцев и здесь тоже недолго.

– По протекции попали?

– Дядюшка помог.

– Если в зеркальце внимательнее посмотрите, ещё что-то разберёте?

– Не думаю, – Катя отрицательно покачала головой, – время прошло. Но могу попробовать, если только его не трогали и не протирали.

– Это вряд ли, – Лев Георгиевич задумался, барабаня пальцами по столу, где был маленький пятачок свободного от бумаг места. – Что за Соня, и что с ней произошло?

– Соня – моя подруга, служит в ломбарде, – Катя опять зачастила, стараясь не упустить ничего важного. – В воскресенье после службы мы распрощались с ней на Невском, она пошла гулять, я на обед к родителям. Когда я отошла недалеко, то вспомнила, что хотела узнать, не выкупили ли назад кольцо, развернулась и пошла обратно. И увидела, что Соня села в карету к незнакомому мужчине. Карета проехала мимо меня, внутри я ничего рассмотреть не успела, а в отражении в витрине мужчина стоял спиной. Но я его точно не знаю.

– Ну села и села, эка невидаль.

– Она бы не села к незнакомому, а среди знакомых откуда такие в хорошем костюме, – Катя приложила пальчики к вискам, пытаясь собрать мысли воедино. От воспоминаний руки начали мелко дрожать, а неожиданное сходство человека, усадившего Соню в карету, с видениями забрало всю решительность, оставив только панику и раздражение на ненужные и лишние допросы. – И до сих пор она домой не вернулась.

Господин следователь сморщил такую презрительную гримасу, что сразу стало ясно, о чем он думает.

– Вот и матери Сониной – Марии Михайловне, так ответили, что загуляла по весне девка, вернётся. А Соня не такая!

Лев Георгиевич быстро исправил выражение лица на более приличное и нехотя кивнул, протягивая лист бумаги и подвигая чернильницу ближе к Катерине.