Софья жила с маменькой Марией Михайловной на Васильевском острове в небольшой квартирке. Остров превратили в маленькую Венецию всего два года назад. А число лодочников уже зашкаливало за тысячу. У каждого жителя Васьки была своя маленькая лодочка, на которой они и передвигались. От безумного количества водного транспорта линии можно было пересечь прямо по лодкам, не замочив ноги. Место было красивое и романтичное. Но из-за постоянных дождей и ветров Петербурга – промозглое, отсыревшее и неудобное. Поэтому селились на острове в основном те, кто не мог позволить себе “наземные” районы города.

Маменька Сони была модисткой в дамской лавке, работала много, получала мало, но им вдвоем на жизнь хватало. А после того, как дочь её устроилась в ломбард, так и вовсе полегчало в финансовом плане. Отец Сони спьяну попал под лошадь лет семь назад, наделав карточных долгов, которые подруга с матерью смогли окончательно выплатить лишь два года назад, и наконец, вздохнули свободной грудью.

Катя застала Марию Михайловну дома в одиночестве и слезах: о Соне не было вестей со вчерашнего дня. Мальчик-посыльный, который был отправлен вечером к Кате, вернулся ни с чем – Кати еще не было дома. Да и не сказала бы она ничего утешительного. Женщина проплакала всю ночь, а на утро отправилась в полицейский участок, где усатый, холёный и важный жандарм в грубых выражениях высказал уверенность, что "девка загуляла по весне, потом вернётся с приплодом". На возражения и просьбы Марии Михайловны отмахнулся, мол, нечего мешать работе занятых людей.

Катерина как могла успокоила женщину и вернулась в контору с твердым намерением узнать фамилию господина следователя, который приходил разузнать про зеркальце княгини Белозерской. Серафима Ивановна, внимательно выслушав новости о пропаже продавщицы, презрительно поджала губы, но фамилию следователя и адрес, по которому его можно найти, сказала, царственно указав девушке подбородком на рабочее место.

Весь рабочий день обдумывая ситуацию и так и этак, Катерина не находила другого выхода, как пойти и рассказать о том, что видела в зеркале и кольце, при этом попросив оказать помощь в поиске подруги. Потому что Катя была убеждена: Соня не могла ни с кем "загулять", а значит, с ней случилось что-то дурное.

Вечером, выйдя из конторы, девушка отправилась прямиком в управление, намереваясь попросить помощи у Льва Георгиевича – того самого господина следователя, который даже не соизволил представиться при встрече. Замерев на секунду перед парадной жандармерии, Катя решительно потянула на себя тяжёлую дверь и чуть было не слетела со ступенек, так резко дверь толкнули изнутри.

– Прошу прощения, – недовольным тоном, коим не извиняются, а обычно облаивают, произнес высокий и носатый господин сыщик.

«На ловца и зверь бежит», – обрадовалась Катерина и тут же затараторила:

– Вечер добрый, Лев Георгиевич. Вы меня наверное не помните, вы приходили в контору Маберже с зеркальцем, расспрашивали про княгиню Белозерскую. Мне есть, что вам рассказать, – проговорила девушка и тише добавила: – И нужна ваша помощь.

Мужчина втянул воздух, скривился и, развернувшись к своему спутнику, распорядился:

– Иван, поезжай без меня.

Молодой парень, названный Иваном, с интересом уставился на Катю, подмигнул ей правым глазом, кивнул Льву и, быстро скатившись со ступенек, влился в толпу.

Тяжело вздохнув, Лев Георгиевич без видимых усилий распахнул дверь, с которой Катя так долго сражалась, и жестом пригласил внутрь. В таких учреждениях девушке ещё не приходилось бывать, она с интересом осматривала беленые стены и колченогие стулья, пока шагала по длинному коридору, стараясь не отставать от мужчины, который и не думал сбавлять шаг. Возле коричневой двери в самом конце коридора он затормозил и всё же сообразил пропустить девушку вперёд, проявляя воспитанность.