Но Катя отказалась:

– Приглашена на обед к маменьке с папенькой. Будут сватать жениха, – Катя тоже была одета не так строго, как на работу: в длинном платье зелёного мягкого сукна с отделкой из белых кружев по линии воротника и кружевными же манжетами. Лёгкий платок, которым покрывала голову в церкви, девушка уже спрятала в небольшую сумочку. – Велено быть вовремя и не опаздывать, – с тяжёлым вздохом ответила Соне. – Сама знаешь, от этого не отвертеться.

Софья знала и хорошо понимала подругу. Родители с их старыми устоями и суждениями часто не принимали веяния моды и нового порядка. Это в их времена незамужняя девица 19 лет считалась «старой девой». А нынче и в двадцать ещё не поздно выйти замуж, хотя не все девушки стремятся к этому. Соня и Катя как раз были из их числа. Работали, от предложений выгодного брака отказывались, а Катерина и вовсе жила отдельно от родителей, снимая меблированную комнату у хозяйки – уважаемой вдовы. Катя предполагала, что вдова за ней приглядывает и всенепременно докладывает маменьке о гостях девушки, о времени её прихода и ухода на службу или на прогулки. Но Катя вела скучный образ жизни: гостей не водила, с мужчинами не знакомилась, в ресторациях не гуляла – так что докладывать вдове было решительно нечего. Но на чай к Катиной маменьке вдова все равно ходила, кто ж откажется от дармового чая с куском пирога?!

– Кого на этот раз присмотрели? – полюбопытствовать Соня.

В прошлый раз Катя отказалась от предложения внучатого племянника маминой подруги. Иван Аркадьевич был не дурен собой, имел хорошую профессию – работал клерком в юридической конторе Самсонова, но его уши, торчащие как парашюты и просвечивающиеся как витражи на солнце, раздражали Катеньку неимоверно. Маменька ругалась, отец неодобрительно качал головой, но неволить дочь не осмелились.

– Учителя французского, ma chère, – дурачась, пропела Катя.

– Ооо, – со смешком воскликнула Соня, – многоуважаемый Михаил Константинович решил подыскивать тебе выгодную партию из своего окружения? Но все же, Китти, присмотрись к новой кандидатуре, может его уши не так огромны! Не то маменька ваша – Агриппина Данииловна, начнет поиск среди своих пациентов, а в аптеки кто нынче ходит? Только хворые! – подруга откровенно потешалась над Катей.

– Ничего-ничего, душечка Сонечка, перестанешь смеяться, когда я замолвлю словечко перед маменькой, что ты желаешь в скором времени замуж выйти. Вот я посмотрю, как ты будешь отбиваться от её благих намерений, – беззлобно ответила девушка, поправила оборки на платье и, распрощавшись с подругой, зашагала по проспекту.

Соня же отправилась неспешным шагом по своему любимому маршруту: в сторону Большой Морской улицы, чтобы нырнув в арку Генерального штаба, выйти на Дворцовую, а затем пересечь площадь и пройти к Неве.

Катя же, отойдя не так далеко, вспомнила, что хотела узнать у подруги, не выкупили ли кольцо обручальное, в котором она увидела видение. Совесть нет-нет да и поднимала свою змеиную голову, нашёптывая о том, что следует рассказать о видениях следователю. Страх же быть разоблаченной сковывал намертво, не позволяя спокойно обдумать увиденное в кольце и зеркальце.

Девушка все же решилась и повернула обратно, зная, что Соня ни за что не свернёт с намеченного пути, пока не дойдет до Невы. Катя ускорилась, лавируя между горожанами, гуляющими без цели или спешащими по делам по узким тротуарам. Когда она почти дошла до поворота к арке, то увидела лишь мельком, как Соня, принимая руку высокого мужчины в сером костюме, усаживается в карету. Это было так неожиданно, что Катя замерла на мгновенье и упустила тот момент, когда могла бы ещё окликнуть подругу. Соня скрылась в карете, мужчина быстро заскочил следом, и карета тронулась с места. Катя только и успела рассмотреть высокого возничего с усами, сидящего на козлах.