У того деда глаза совсем белые стали, выпученные, пена изо рта пошла. Он с топором всё время был, как раз рубил днище своей лодки, чтобы нам не досталась. Ну и бросился на этого старшину сзади. Порубил бы нараз нашего мужика, но солдатик один, совсем ещё молоденький, тоже из комендантского взвода, из винтовки деду прямо в грудь взял, да и выстрелил. Бабы, знамо дело, снова, ещё громче все заорали. Парнишка какой-то немецкий, тоже бросился на солдат, царапался, кусался, визжал чего-то такое. Оттащили его, мальчишка вырвался и в лес убежал.

Солдатик долго ещё стоял после этого, трясся, весь бледный. Старик похрипел, похрипел и умер. Военные его в кузов, вместе с вещами погрузили и уехали. Собака до вечера мёртвая перед домом валялась.

Бабушка Александра вытерла передником глаза.

– А потом?

В ужасе округлив глаза, Томка держала ладошки у рта, смотрела на бабушку.

– Что?

– Ну, с собакой-то?

– А-а… Не знаю. Пропала она. Утром уже её там не было. Может, кто-то из немцев напоследок в колодец бросил, не знаю… После этого нам и сказали воду пока только привозную, из бидонов, пить.

Дед немецкий, тот самый, полоумный, которого потом-то застрелили, ещё что успел учудить – поджёг свой сарай, а к дому его бабы не допустили. Сарай крыт камышом, вспыхнул сразу! Потушили его кое-как, старались, чтобы огонь не перекинулся на другие дома, из колодца таскали воду. Из горелого места дым шёл ещё сутки, наши, соседи, тоже приезжие, заливали понемногу его всю ночь.

В сарае там стоял старый конь, огромный такой! Дед мой успел вывести его на воздух, привязал к дереву, чтобы дымом не надышался, сено потом ему нашли, дали. Потом наши мужики коня куда-то увели.

В ближних соснах зазвенел детский голосок.

По тропинке от залива к дому подошли Зоя и Санька.

Мальчишка поставил ковшик с водой на ступеньку, устало вытер лоб рукавом тельняшки, сплюнул на песок. Справился деловито:

– Ну, как тут у вас? Моя Ритка не буянила?

– Нет, нет! Она без тебя такая смирная!

– То-то же…

И тут же Санька расплылся в улыбке.

– Баба, а Зойка разрешила мне прямо в сандаликах в воду заходить! У берега мутно было, а подальше вода чистая! Мы там набрали!

– Молодцы! Какие же вы у нас молодцы!

Бабушка Александра потрепала Саньку по светленьким волосёнкам.

– И как вовремя ты воду-то принёс! У нас же вся работа без воды встала.

– А то.

Санька чуть отвернулся и снова небрежно сплюнул.

Зоя наклонилась, потрогала ногу у колена.

– Что такое?! Снова больно?

– Не-а, бабушка! Просто оцарапалась, саднит немного! Как к заливу идти, через песок, там кусты жуть какие колючие!

В большой комнате бабушка Александра поставила у порога ведро с водой и тазик.

– Маша, давай ты начнёшь по-мокрому протирать, ты помоложе, а я с Тамарой насухо уже пройдусь?

– Хорошо.

С полами закончили быстро.

Зойка принесла из бабушкиного дома ещё одну скамейку. Сообща расставили в большой комнате мебель, полюбовались.

– Всё хорошо.

– Ох, вспомнила!

Бабушка Александра шлёпнула себя по лбу.

– Сейчас, девчата, вы пока отдыхайте, а я до себя добегу, одну важную вещь позабыла.

– А я?

Санька тоже хотел куда-то немедленно бежать.

– Ты пока побудь здесь, я на минутку…

– Можно я буду жуков ловить?

– Можно, можно! Только далеко от Зои не отходи, ладно?

– Ладно.

Пообещав, белобрысый Санька немедленно умчался в ближние сосны.

Вышли опять на крыльцо, сели на ступеньки, полюбовались на высокое солнце над заливом.

– Водички не хотите?

Томка подхватилась, мигом притащила из дома чайник и стакан.

– Кипячёная.

Действительно, совсем скоро вернулась бабушка Александра.

– Вот! Из дома везла, сама не знаю зачем, а вот, видите, пригодились!