– Эй, ты чего разошлась? Не шути так. Мы же дружим с первого класса, – она, наконец, подняла на Наташу подернутые легкой дымкой тревоги глаза.

– Если понадеешься, что я не узнаю, то спешу тебя расстроить. Наутро о твоих похождениях будут знать все, кому не лень. Если уж не сам его величество – лучезарная задница Владюша, то Киселев с Евсеевым, мать их за ногу, уроды всех времен и народов, постараются за него.

– Ты ведь знаешь, как он мне нравится… Зачем ты так?

– Затем, что ты дура конченая, а я все сказала, – отчеканила каждое слово. – Хорошенько подумай над этим. Утирать твои сопли и подставлять жилетку больше будет некому!

Наташа, со злостью оборвала с ближайшего куста сочные зеленые листья и кинула под ноги. Не дожидаясь ответа, стремительно выскочила из садика и скрылась за высоким жестяным забором. Света скривила губы от досады.

«Завистливая сучка», – прошипела про себя.

Предостережения подруги не возымели над ней ровным счетом никакого действия. Все это время она поддерживала разговор для приличия, не особо вникая в содержание. По правде говоря, в этот вечер четверга Света пришла к ней с определенной целью. Выслушивать наставления и, кто б мог подумать, угрозы, не входило в ее планы. Для себя она давно все решила. Все, чего хотелось от Натахи, это получить заветную футболку с Джеком и Розой во временное пользование. Для сногсшибательного субботнего образа, который должен, нет, просто обязан, свести прекрасного принца с ума, не хватало только ее. Модную вещицу имели практически все девчонки их села, а мать такую ей так и не купила, в очередной раз, пожадничав сотню рублей. В пору переходить к плану «Б», но его, к сожалению, в запасе не имелось.

Свету лихорадило от напряжения. Она размышляла: достать денег на покупку майки было неоткуда, кроме, как из кошелька матери. Но опуститься до воровства, значит подписать себе смертный приговор. Это она знала не понаслышке. Благо, прецедент уже имелся. Как-то ей не повезло попасться на обдирании ранеток с яблони в саду у Косолаповых. Да, Анка-пулеметчица, клушка семейства, косоглазием, оказывается, не страдала. Тогда мамаша избила ее до такой степени, что она не то, что сидеть, лежать не могла неделю. Спала стоя в прямом смысле слова. Да и не факт, что необходимая сумма у нее имелась. До зарплаты еще полторы недели. Десять рублей, с которыми к Нинке зачем-то, известно зачем, подмаслился Влад, никуда не годились. Топик стоил минимум девяносто. Был еще один вариант, конечно. Не такой опасный, однако, с еще большей вероятностью на провал. Попросить денег у брата. Но тут сразу возникало две проблемы. Первая попроще: быстро отыскать Генку. Дома он не объявлялся больше недели, но его пристанище ей было хорошо известно. И сложная вторая: убедить в том, что без его меценатства она пойдет ко дну, как пресловутый «Титаник». Братишка был человеком настроения. С ним, как повезет – либо взбесится от наглости, либо, наоборот, проникнется сочувствием. И еще он частенько проявлял крайне неприятную и возмутительно-отвратительную ей черту характера – жадность. Скряг она на дух не переносила. Только одно знала наверняка – придется выложить ему все, как есть. Что, зачем и почему, иначе «баста». Крокодил Гена, хоть и был беспросветно туп, но, словно ищейка, чувствовал вранье за километр.

Взвесив все «за» и «против», Света решительно направилась в сторону злачной обители местной шпаны – заброшенного двухэтажного недостроя, так и не ставшего молокозаводом. Идти туда на ночь глядя было верхом безрассудства, но она не переживала. Ее никто не тронет. Обижать сестренок Ковалевых было запрещено законом вожака этого шакальего прайда.