– Чего? Совсем, нафиг, офонарел! – возмущенно заревел брат, не дав договорить, и уставился на нее сычом.

Генка молниеносно вышел из себя, и дело приобретало взрывоопасный оборот. Света прикусила губу, а потом быстро выпалила:

– Влюбился он в меня! На свидание пригласил, а мать денег не дает на причепур… Что я, как кошка драная перед ним выставлюсь? Сечёшь?

– Да… Без мани фигово, – моментом успокоившись, брат посочувствовал сам себе.

Ее пробил мандраж. Левая нога непроизвольно стала отбивать чечетку на земляном полу. – «Вот же, долбоящер клювожорный».

– Он сын олигарха. Подшамань на одну вещь… С ней он присохнет ко мне намертво. Представляешь, сколько бабла с него можно срубить? Дай денег, а? Верну вдвойне. В долгу не останусь, – она уговаривала слезливо.

Свидетели их разговора переглянулись между собой, а потом в упор посмотрели на Генку. Алчное «сын олигарха» зелёно-голубыми самоцветами посыпалось из двух пар глаз, крича о потенциальном источнике «капусты», и Генка не подвел. Выпущенная стрела попала прямиком в его черепушку, поразив нужную извилину раздутого до непомерности узколобого эго.

Он опять придурковато оскалился, достал из кармана спортивных штанов полупустую пачку «Радопи», вынул желтыми зубами сигаретку, поджег спичкой и смачно затянулся.

– А… Вон, чё… Ну, ты, сеструха, даешь… Парнишу какого отхватила, – сказал восхищенно, обращаясь не к ней, а к двум другим присутствующим. – Ладно, чё… Жмот что ль я какой… Сколько там, говоришь, те надо? Сто рупий?

– Да, – пролепетала кротко.

– Приданое не хилое… Эй, братва, давай-ка подсобим. Выгребай, чё есть. Не обеднеем.

Он волчком покрутил в воздухе указательным пальцем, и те, повинуясь приказу, послушно стали шарить по карманам. Один из них, наконец, вынул помятую пятирублевую купюру и, нехотя, отдал Генке.

Его перекосило от разочарования. Брат выкинул дымящийся бычок в угол помещения, погладил выпуклый лоб и полез куда-то в сгиб кресла. Пять секунд на аттракцион неслыханной щедрости, и желанная розовая банкнота была у нее в руке.

– Нос-то не задирай… Познакомь, чё… – сказал, зубоскаля.

– Спасибо, Ген. Спас конкретно… – она разгладила мятую банкноту на коленке, просияв от радости.

– Цени, сестренка, братскую любовь. А теперь давай, топай отсюда и чтоб рот на замке. Ну, ты поняла. Нинке привет, матери звиздалет, – он кивком указал ей на дверной проем.

Света в эйфории бабочкой запорхала на огонь закатного солнца. Кто-то там, на небе, все-таки, обратил на нее внимание и решил восстановить справедливость. Иначе, как объяснить то, что жида Генку за минуту удалось раскрутить на деньги? Как объяснить, что Влад из сладостно-томительной грезы в одночасье переместился в ее унылую, полную лишений, реальность, раскрасив жизнь яркими цветами? Клубничная мистика. В голове вдруг возникла совершенно фантастическая картина, как прекрасный принц, преклонив перед ней колено, признается в любви, надевает на палец колечко и увозит с собой на белом лимузине в светлое безбедное будущее. Она несколько раз чертыхнулась от дерзости столь смелых мечтаний. Может и они в скором времени осуществятся? Это знает тот, смотрящий сверху, и он определенно ей благоволит.

«Не угадаешь, что Бог приготовил тебе по судьбе», – подумала она. – «Но, ради таких подарков, как Вишневецкий, надо его поблагодарить».

Вожделенный синтетический Джек, правда без Розы, уже к полудню следующего дня окрыленно созерцал вместе с ней окружающий мир перекошенными от заводского брака дымчато-серыми глазами. Счастью не было предела.

Глава 6

Таймер на кухне пропищал цыпленком, окончив отсчитывать отведенные тридцать минут. Влад оторвался от просмотра «Криминальных хроник» и, давясь слюной, пошел на запах синнабонов. Булочки с корицей источали божественный аромат, дурманя разум похлеще дешевого табака. Он вынул противень из духовки и щедро смазал их сметаной с сахаром. Налил в чайник воды и поставил его на плиту кипятиться. Снял с себя бабушкин фартук и повесил его на крючок.